– Прихожу вечером с работы, включу везде свет, радио – и как будто не одна!– я обняла ее, глотая слезы…
Она потом еще долго трудилась в Крайбытуправлении – завотделом, старшим инженером, экономистом. И хотя эти должности были довольно престижны, сравнения с директорством они не выдерживали. И в 93-м году мама окончательно рассталась с работой.
Но даже теперь никогда не позволяла себе расхлябанности. К завтраку выходила в нарядном платьице, на улицу шла во всеоружии – подкрашенная и приодетая. Модное пальтишко или каракулевая шубка, шляпка, перчатки и маленькая сумочка были обязательными атрибутами.
Приезжая к ней, мы окунались в атмосферу добра и благости, которую создавали долгие беседы с дедушкой, «секретничанья» по вечерам с мамой на кухне и обеды с родственниками за большим, нарытым в зале столом.
А потом дедушки Коли не стало.
– Моя жизнь на этом закончилась! – горько произнесла мама, не проронив ни единой слезинки, – Душа разрывается на части, а слез нет…
…Тогда я еще не знала – тайна бытия непостижима, и чем больше горе – тем меньше слез…
Было жалко рано ушедшего деда, жалко и маму, счастливо прожившую с ним более тридцати лет. И вспомнилось, как однажды Коленька повез нас на рынок.
Мчались по широкому проспекту на довольно большой скорости – я подметила это, но молчала. Видавший виды жигуленок поскрипывал на поворотах и тут нас остановил страж порядка. Молоденький сержант степенно подошел, взял у деда права и заботливо сказал:
– Ну, куда ты, отец, несешься? А случись авария, кто тебе купит новую машину? – «отец» сразу как-то съежился и стал меньше ростом. И я увидела, что он уже старенький, наш дед Коля, и седину его увидела, и фигуру немного сгорбленную, и горько так стало…
…Подарить бы ему бордовую рубашечку в мелкую клеточку, а мамочке новую сумочку – лаковую, светлую – как она любит. Только нет уже ни деда, ни мамы, не нужна ни рубашка, ни сумочка…
Я не успела купить им новую люстру в маленькую комнату и поставить пластиковую дверь на балкон – и теперь везу в родной город подарки стареньким тетушкам – уж простите меня, но это как будто маме…
Теперь не очень люблю приезжать в свой город. Кажется, вот за этим углом – поверну и увижу – стоит Игорь Кравцов – извечный девчачий угодник, долговязый и нескладный, но улыбчивый и ласковый. В руках моднячий транзисторный приемник «Спидола», откуда на всю улицу несется мелодия «Королевы красоты», а мы с Лариской в неимоверно коротеньких юбчонках и с приличными начесами на головах прямо на тротуаре выдаем модный твист:
– По переулкам бродит лето,
Солнце льется прямо с крыш…– распевает Муслим Магомаев.
Проходившие мимо две старушки в темных платочках и с авоськами в руках, возмущаются:
– Срамота-то, какая! Нашли танцплощадку!..
…Но за углом никого нет, только ветер гонит опавшую листву, вороны ходят важно, загребая лапами и громко каркая, да изредка падают с веток созревшие каштаны – ярко-коричневые, гладкие, блестящие – совсем как в моих юношеских, так подходящих к сегодняшнему дню, стихах:
Каштаны падают звездами с неба –
Звезды бывают иногда зелеными.
И никого со мною рядом нету –
Ни друга, ни парня, ни мальчишки влюбленного.
Одна бреду осенним городом
Каштан зеленый ладонь мне колет
И слезы стоят почему-то в горле
И пусто на сердце – так пусто и холодно…
Долго гуляю по улицам детства, а однажды поехала на мамину фабрику.
У знакомых корпусов бывшего «Восхода» с замиранием сердца покинула автобус, вошла в открытые ворота. Хотя «воротами» это сооружение назвать было трудно – хлипкий шлагбаум едва загораживал вход.
Бродила среди обветшавших четырехэтажных строений и понимала, что не хочу видеть их теперешними – невзрачными, серыми, непонятного предназначения. Пусть остаются в моей памяти теми, что были во времена расцвета «Восхода» – то есть при маме. С кустами роз на клумбах, асфальтированными дорожками, ажурными железными воротами перед проходной. Шумными производственными цехами, складскими помещениями и административным зданием с директорским – маминым – кабинетом – просторным и светлым.
***
Передумывая все заново, бросаю взгляд со стороны и что же вижу?
Судьба отводит каждому свое время. Время любить и ненавидеть, достигать вершин и сдавать позиции – это уж у кого как получится.
Маме была дана фабрика – большая трикотажная фабрика. Она принимала участие в ее проектировании, потом в строительстве, а будучи директором, сделала «Восход» с его изделиями известным далеко за пределами Ставропольского края. Потом ей пришлось с любимой фабрикой расстаться, а тут в стране началась «перестройка» и очень скоро «Восход» прекратил свое существование.