Гарри сам не ожидал, что не только Альбус, но и Роза так среагирует. Не ожидала этого и Гермиона, ничего страшного поначалу в приглашении не увидевшая. Но вот когда их привели в какую-то комнату и принялись объяснять именно то, что уже рассказали дети, кудрявая девушка начала понимать. В шраме Гарри обнаружился кусочек души Волдеморта, что сюрпризом не было. Сюрпризом стала готовность детей идти даже на смерть. В тот момент, когда Гарри увели на ритуал по извлечению, Гермиона поняла и Альбуса, и Розу, и… себя? Не находившая себе места девушка, которую обнимали с двух сторон и уговаривали…
— Не плачь, мамочка, с дядей Гарри все будет хорошо, — шептала Роза, совершенно не задумываясь, как ее слова будут восприняты со стороны.
— С папой все хорошо будет, — вторил ей бледный до синевы Альбус.
Гермиона просто обняла детей, ощущавшихся сейчас именно детьми, несмотря на те тела, в которых теперь жили. Обняла и прижала к себе, даря покой и уверенность. А потом вернулся улыбающийся Гарри без шрама. И бросившийся к нему Альбус… Будто бы время замерло в небольшой комнате — юношу обнимали все трое, вся семья.
— Не знал бы, что это невозможно, — поделился следователь с коллегой, — сказал бы, что они одна семья. Не все дети так к родителям относятся, как эти четверо друг к другу.
— Все возможно на свете, — решивший никому не говорить об услышанном дознаватель проводил семью на выход.
И в этот миг Альбус понял, что все плохое закончилось. Больше никто не будет убивать папочку, не будет унижать и мучить его, потому что у Министерства теперь совсем другие заботы, а Волдеморта больше нет. Он понимал, что Дамблдор просто не мог не знать, понимали это и международные следователи. Они были не в состоянии это доказать, но что-то сделать все-таки смогли — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был уволен на пенсию со всех своих постов, а школой на время Турнира управлял специально назначенный представитель МКМ, моментально обнаруживший такое количество нарушений международных договоров, что Министерством занялись вплотную — с проверкой каждого сотрудника. Сюрпризы не заставили себя ждать.
— Альби, — прошептала Роза. — Значит, все закончилось?
— Еще не закончилось, — ответил ей Альбус Поттер в теле Рональда Уизли. — У нас еще брачные игры оленей…
— А давай их… — она прошептала что-то на ухо принявшемуся улыбаться юноше. — И тогда у них выхода не будет, да?
— А мы за это не отхватим? — по привычке спросил Альбус. — Впрочем, даже если и отхватим…
— Это же для них, — улыбнулась девочка. — Чтобы они были всегда.
Юные пытливые умы вдруг начали подкладывать Гермионе и Гарри соответствующую их планам литературу, а Гермиона все чаще начинала задумываться. Девушка вспоминала все, происходившее с первого курса, понимая, что была дурой, выбрав приоритетными совсем не те вещи. Глядя в глаза буквально боготворящей ее Розы, Гермиона понимала, что самым главным является не власть, не «общее благо», а вот эти глаза. Малыши, готовые на все ради родителей.
Помня, что папе надо говорить прямо, потому что намеки Главный Аврор не понимал никогда, Альбус разговаривал с Гарри. У них с Розой было совсем немного времени — до Рождества, поэтому нужно было успеть все подготовить. Если все получится… Альбус очень хотел, до слез, до крика, чтобы получилось. И Роза хотела того же, потому что это же мама.
— Ты хочешь, чтобы на Святочном балу Гермиона и Гарри стали ближе, — заметила становившаяся все ближе Альбусу Луна, — я помогу тебе.
— Откуда ты узнала? — удивился юноша.
— Глупый, — очень ярко улыбнулась девочка. — Это же видно… Ты смотришь на Гарри, как я на папу… А Джинни смотрит на Гермиону, как… — она всхлипнула. Альбус просто обнял Луну, прижимая к себе это чудо. Он так и сказал ей…
— Луна, ты чудо! Пойдешь со мной на бал?
Совершенно расслабившаяся в его руках девочка только и нашла в себе силы кивнуть.
А вот Розу, то есть Джинни, на бал пригласил Невилл Лонгботтом. Увидев, как девочка изменилась, какой она стала, юноша не удержался. Где-то внутри ему очень хотелось тепла… Поэтому он и пригласил полыхнувшую радостной улыбкой девочку. Но до Святочного бала было еще далеко, потому что наступал тот день, в который плакал даже папа Альбуса. День памяти… В отличие от Дня Победы, он был грустным. Хотя Альбус помнил, что и День Победы для папы веселым отнюдь не был. Первая и Вторая Магическая… Та самая Вторая, в которой папа и тетя Гермиона потеряли друг друга и которой больше не будет. Никогда не будет!