Собака подошла к ребенку. Она осторожно принюхивалась к нему, вдыхая незнакомый дурманящий запах. Но в нём кроме вкуса добычи, собака ощущала что-то до боли знакомое, напоминающее ей о своих собственных щенках.
Малыш чувствовал присутствие рядом с собою кого-то, и инстинкт выживания заставлял его кричать сильнее и требовательнее, из последних сил.
Собака долго крутилась вокруг младенца, то тычась холодным носом в него, то облизывая мягкую тёплую макушку, покрытую тонким редким пушком. И в итоге легла рядом с ним, вплотную прижавшись к его телу, даря ему своё тепло и защиту.
Ребёнок вцепился в собачий сосок совсем неожиданно и с такой силой, что собака скульнула. Он поглощал её жадно и ненасытно, этим всё сильнее вызывая собачью любовь и привязанность. Она лежала смирно, терпеливо перенося боль от сомкнувшихся на ней маленьких человеческих челюстей. Только лишь иногда позволяла себе лизнуть вцепившийся в шерсть дрожащий маленький кулачок.
Целую неделю собака, утомлённая и исхудавшая, выкармливала человеческое дитя. Раз в день она убегала из парка в поисках пропитания, но всегда быстро возвращалась, безошибочно находя дорогу к детёнышу, которого считала своим.
Неизвестно чем бы могло всё это закончиться, но в один вечер её, кормящую в очередной раз малыша, обнаружил парковый смотритель. Он долго стоял, глядя на собаку и ребёнка, не в силах поверить своим глазам. Сначала издалека ему показалось, что собака нашла себе какой-то пакет с добычей. Но когда он подошёл ближе, то испытал глубокий шок - это был младенец, живой.
Собака отбивалась, на сколько хватало её сил. Она лаяла, огрызалась, упираясь четырьмя лапами в землю и не подпуская к себе и младенцу приехавших врачей скорой. Её удалось отогнать только большой палкой, в которую она яростно впивалась зубами. Врач, молодая пухлая женщина, быстро подхватила с земли кричащего младенца и, завернув его в одеяло, спешно забралась в машину скорой помощи. Собака в отчаянии металась между ног у людей, бурно обсуждавших случившееся. Она заглядывала в надежде своими золотисто-коричневыми глазами в их лица. Но уже никто не обращал не неё внимания.
Когда карета скорой помощи тронулась, собака, не задумываясь, бросилась вслед. Машина медленно ехала по корявым парковым дорожкам, собака бежала рядом, нервно посматривая на крутящиеся колёса. Через открытые окна кабины она чётко слышала звуки плача ребёнка.
Машина выехала на шоссе и стала набирать скорость. Собака бежала… Она то отставала от автомобиля, когда тот свободно разгонялся на полупустой дороге, то снова догоняла его, когда тот останавливался на светофоре. Подушечки её лап стерлись до крови о шершавый асфальт, собачье сердце бешено колотилось, а с высунутого языка стекала слюна, но она неслась со всех сил.
Пять дней собака жила у дверей приёмного покоя больницы, куда привезли младенца. Она лежала целыми днями у крыльца, вскидывая уши и вскакивая с места каждый раз, когда распахивалась входная дверь, в надежде глядя на выходящих. Её не гнали. Жалостливые медсёстры даже подкармливали её, делясь своим обедом или остатками из столовой. Шутя, называли её «мамкой» и пытались приласкать, но собака боязливо отбегала, хотя от крыльца и не отходила.
Вечером пятого дня к ней подошёл старенький седой дворник. Он смахнул со ступенек крыльца пыль, облокотился на свою метлу, вынимая из кармана широких брюк папиросы и прикуривая.
- Нету его, милая… нету. Увезли вчера дитёнка твово в приют. Бежала бы ты от сюдова, а не то ведь главврач погонит. Он сурьёзный у нас. Беги, «мамка», не жди!
***
Осень в этом году выдалась тёплая, погожая. Людка шла по парку в отличном настроении. Слегка захмелевший мозг рисовал ей радужные картинки предстоящего вечера и ночи. До клуба оставалось совсем недалеко. А там её встретят шальная музыка, крепкое вино и шумная весёлая компания. Жизнь снова казалась лёгкой и беззаботной. Если, конечно, не считать острого желания сходить в туалет.
Людка свернула с дорожки вглубь. Она пробиралась между кустарниками, ища себе место, чтобы помочиться. Впереди неё возник куст. Раскидистый и густой. Людке даже показалось, что куст ей знаком, хотя она и не помнила, откуда. Листья его немного пожухли от наступающей осени, но форма их была узнаваема – это была сирень. Людка любила сирень. Она задрала юбку, присаживаясь, как вдруг сбоку от себя услышала приглушённый рык.
Под кустом лежала, положив морду на лапы, большая неопределённого цвета собака с надорванным ухом.