В написанной им книге не много страниц, еще меньше литературных достоинств, но много полезных историку сведений, ценных деталей, интересных фактов[28]. К примеру, следующие две «описи»:
«Главнейшими из этих выдвинувшихся невольников Али-бея были: Мохаммед-бей, за свою всем известную алчность прозванный Абу-Захап[29] (отец золота), Али-бей Тантави[30] — грузин, Исмаил-бей — грузин, Халиль-бей — грузин, Абдурахман-бей — грузин, Морат-бей[31]— черкес, Росван-бей (племянник Али-бея) — из Абхазии, Хасан-бей и Мустафа-бей — оба грузины, Ибрагим-бей — черкес, Ахмет-бей — из Абхазии, Латиф-бей и Осман-бей — оба черкесы, Акип-бей, Юсуф-бей, Зульфикар-бей — все грузины; кроме того, янычар-ага Селим и янычар-кьайа Сулейман — оба родом из одной страны»[32] (т. е. Грузии, как это двадцатью тремя страницами дальше[33] уточняет сам Луизиньян).
Этот перечень, относящийся к концу 1760-х годов, Луизиньян дополняет другим[34], который точно датируется апрелем 1772 года:
«Беи, сохранившие в несчастье верность Али-бею, были следующие: Али-бей Тантави[35]. Росван-бей (племянник Али-бея). Морат-бей[36]. Абдурахман-бей. Латиф-бей. Мустафа-бей. Ибрагим-бей (тот, что черкес)[37]. Зульфикар-бей. Ахип-бей (sic). Осман-бей. Янычар-ага Селим и янычар кьайа Сулейман.
Чины двора Али-бея были следующие:
Юсуф, хазнадар-ага (или казнохранитель), грузин. Русван (sic), чухадар-ага (или хранитель одеяний), грузин. Отман (sic), селиктар-ага (или сабленосец), абхаз, и племянник Абу-Захапа. Осман-ага, сарикчи-баши (или тюрбаноносец), грузин. Юсуф, чубукчи-баши (или кальяно- и табаконосец), грузин. Хусейн-ага, имбрикчи-баши (или хранитель сосудов для воды, тазов для омовения и полотенец), черкес. Абдурахман-ага, салахер (или шталмейстер), синопец[38]».
Не надо быть большим специалистом, чтобы понять всю ценность для историка этих двух отрывков, так разительно и так детально конкретизирующих и подтверждающих приведенные выше в виде эпиграфа слова грузинского царевича[39]. В свое время эти слова выражали нечто, само собой разумеющееся. Так, во всяком случае, обстояло дело во второй половине XVIII столетия, и более чем очевидно, например, что встречающиеся в помеченных 1798-м годом приказах и обращениях Наполеона упоминания о мамлюках-грузинах отнюдь не были рассчитаны на то, чтобы их воспринимали, как некие научные откровения[40].
Стоило, однако, западноевропейской исторической науке всерьез обратиться к местным арабским источникам, и, под пером первого же так поступившего ее представителя, Ж. Д. Деляпорта[41], картина изменилась: термины грузин, грузинский оказались почти полностью изъятыми из употребления. Их место заняли термины — черкес, черкесский.
Общей участи не избегли и гораздо лучше других знакомые европейцам беи конца XVIII и начала XIX столетия, в том числе и последний из могикан мамлюкской системы в Египте — марткопский кахетинец Ибрагим-бей Шинджикашвили. Сравнительно еще не так давно краткие биографии возглавлявших борьбу с французами мамлюкских «дуумвиров», Ибрагима и Мурада, считались обязательными для большинства европейских энциклопедий. Для французских они обязательны и сейчас и так же, как прежде, содержат обязательное упоминание о черкесском происхождении как одного бея, так и другого. Но первый на поверку оказался кахетинцем. И возникает вполне обоснованное сомнение: а не был ли грузином и второй?[42] Или если не грузином, то, возможно, таким же черкесом, что и султан Черкесской «династии» Кансух эз-Захир (1498–1500), про которого тот же Деляпорт рассказывает с такой подкупающей невозмутимостью, что он «не знал никакого другого языка, кроме грузинского»[43].
Предоставим молодому поколению наших востоковедов вплотную заняться сложной и интересной проблемой уточнения национальной принадлежности бурджитских султанов (1382–1517)[44], сами же сосредоточим внимание на содержащейся в приведенном только что отрывке смысловой несуразице. Наиболее естественное, если не единственное, объяснение, которое можно ей дать, состоит в том, что как местными консультантами[45] Деляпорта, так и его источниками слово «черкес» применялось в том же, примерно, собирательном смысле, в каком русские, да и не только русские, начиная со второй четверти XIX века, пользовались и пользуются словом «кавказец». Точно так «черкесом» для египтянина мамлюкских времен был представитель любой из народностей, обитавших тогда в восточном Причерноморье.
28
О забавно «уничтожающей» оценке Вольнея (в пространной сноске на странице 104–107 его Voyage en Syrie, I, Paris. 1787) едва ли стоит говорить всерьез.
29
Принятая русская транскрипция — Мухаммед-бей Абу аз-Захаб. Что же касается луизиньяновского «истолкования» прозвища «Абу-Захаб», то оно представляет собой одну из очень немногих (если не считать хронологических погрешностей) неправд и ошибок почтенного левантинца. Ибо, кто другой, а уж он-то должен был знать, что прозвище «Отец золота» утвердилось за Мухаммед-беем со дня возведения его в бейское достоинство, когда он, направляясь к паше за получением инвеституры, по пути бросал в толпу пригоршни золотых монет.
30
Эта нисба (прозвище по месту) отнюдь, понятно, не означает, что данный санджак-бей, судя по всему — самый выдающийся из военачальников Али-бея, был
36
Транскрипция Луизиньяна. Наименования должностей во второй половине перечня — также в транскрипции Луизиньяна.
37
Этого Ибрагима, смертельно раненного в 1772 г. при осаде Яффы войсками Али-бея, не следует смешивать с другим — тем, о котором идет речь в эпиграфе (стр. 109) и на стр. 117.
39
Существует немало других свидетельств этого рода. Здесь, однако, придется ограничиться следующими двумя краткими выдержками: а) из «Путешествий» Джемса Брюса: «В доме Али-бея, где все были грузинскими или греческими невольниками…» [ «In the house of Ali Bey, where ail were Georgian or Greek slaves…» — James Bruce of Kinnaird. Travels to Discover the Source of the Nile, in the Years 1768, 1769, 1770, 1771, 1772 and 1773, 2nd ed., cor. and enl., Edinburgh, 1804, 6 vols., I. p. 109; где Greek следует понимать скорее в конфессиональном, нежели в этническом смысле]; б) из турецко-английской дипломатической переписки: «…il est certain que les dits Beys ne sont point natifs du pays, ils ne sont dans leur origine que des esclaves tirés de la Géorgie..» [Le Sultan Sélim à S. M. le Roi d’Angleterre, Constantinople, le 23 novembre 1801. — Traduction (G. Douin et E. C. Fawtier-Jones. L’Angleterre et l’Égypte: La Politique Mameluke, 1801–1803, I, Le Caife, 1929, pp. 136–143)].
40
Наполеон лично знал Вольнея, с которым он не раз встречался и беседовал (в частности, на Корсике, в 1792 г.) и «Путешествие» которого было его неразлучным спутником как во время Египетской экспедиции, так и особенно в период подготовки к ней. Следующее место на 68-й странице этой книги (по первоизданию 1787 г.) само говорит за себя: «Tel est le cas de l’Egypte: enlevée dépuis 23 siècles à ses propriétaires naturels, elle a vu s’établir, successivement dans son sein des Perses, des Macédoniens, des Romains, des Grecs, des Arabes, des Géorgiens et enfin cette race de Tartares connus sous le nom de Turks ottomans». К Вольнею и Наполеону, а также к литературе, начавшей вырастать вокруг экспедиции 1798–1801 гг. сразу же после ее окончания, восходят, несомненно, и известные высказывания о мамлюках Маркса и Энгельса.
41
Abrégé chronologique de l’histoire des mamelouks d’Egypte, par M. Delaporte, Paris, 1816.
42
К версии об его армянском происхождении, идущей от
44
А попутно и одного бахритского, а именно — Бейбарса II (1309–1310). Было бы очень интересно также попытаться внести полную ясность в вопрос о национальной принадлежности первого султана (май — июль 1250 г.) «династии» Бахри — вдовы эз-Салих Эйюба, неповторимой Асмат-эд-дин Шеджер-эд-дурр.