Вечер прошел уныло. Я перетащил ноутбук на кухню и включил сериал «Падающая вода», мистическая штучка, вполне в нашем вкусе. Из запасов достал бутылку красного сухого вина. Пить пришлось подпольно. Если мамочка увидит, устроит концерт, что «все мы алкоголики», «от запаха винного ее тошнит», и все в таком духе. Чтобы совсем антуражно получилось, пили из горлышка, передавая по-партизански бутылку.
Спать легли рано. Закрылись у себя.
Стас и Светка из детской комнаты не вылезали. Когда-то это были их совместные хоромы. Там стояла двухъярусная кровать, на первом уровне сейчас Света спала. А второй пустовал. Стас в большой комнате ночевал, но когда мамочка заняла его тахту, перебрался назад, на второй этаж.
***
Ночью проснулся от непомерной тяжести в районе груди. Словно самосвал разгрузил тонну щебня прямо на ребра. Дышать тяжело. Глаз не открыть. Веки свинцовые. И душно. Не вздохнуть. С трудом делаю первый вздох, и чувствую запах. Нутряной, одуряющий запах свежих выпотрошенных внутренностей. К горлу подкатывает тошнота. Я не могу этим дышать. Что за черт? Сейчас блевану, только я не могу открыть рта. Если даже меня стошнит, то все останется внутри меня.
Это, наверное, ночной кошмар. И надо срочно проснуться. Тогда все исчезнет. Пройдет. Для этого надо пошевелиться, сбросить с себя это странное оцепенение. Но я не могу пошевелиться. Тело меня не слушается. Это не мое тело. Я просто присутствую в нем. Я гость в этом чужом мне теле?
Новое ощущение. Я не один. В комнате кто-то есть еще. И это вовсе не Ира. Я слышу ее. Она мирно посапывает рядом со мной, и ничего не чувствует. Она счастливая. В ее мире сейчас нету этого ужаса.
Этот чужой стоит рядом с кроватью, и всматривается в меня. Я слышу его тонкое дыхание. Он словно и не дышит совсем. Но этот взгляд. Он липкий, ощупывающий. Чужой словно приценивается к куску мяса на витрине. Брать или не брать. И этот кусок мяса - я.
Я с трудом дышу. Пот проступает отовсюду. Простыни становятся мокрые. Скоро их можно будет выжимать. Человек не может так потеть.
Давление на грудную клетку усиливается. Меня вдавливает в матрац. Я порву его своим телом, и окажусь нанизан на пружины.
Я пробую открыть глаза. Не выходит. Я не могу поднять веки.
И слышу бормотание. Тихое невнятное бормотание, точно кто-то произносит себе под нос слова молитвы на чужом языке.
Чужой рядом с кроватью шевелится. В застоявшемся душном воздухе комнаты рождается движение. И вдруг он исчезает.
Я чувствую это. Пропадает этот тошнотворный кишечный запах, и спальня заполняется прохладой.
Я дергаюсь вверх, и словно выныриваю из проруби.
Глаза открываются. Я сижу на кровати. Вокруг темнота. Слева Ира тихо спит. Из большой комнаты доносится равномерный храп мамочки.
И больше никого. И ничего.
Что это было? Какой страшный и реалистичный сон. Засыпать вновь отчаянно не хочется. Что если этот сон вернется? Пережить его вновь, это ужасно.
Я встал и направился на кухню. Во рту сахара образовалась.
Проходя мимо тахты, я посмотрел на мамочку. Она возлежала на двух больших подушках, как пациент в стоматологическом кресле. Седые волосы разметались по подушке. Рот приоткрыт, и из него доносится храп с присвистом. И мне показалось, что я чувствую легкое эхо нутряного запаха из моего кошмара.
Холодная вода принесла облегчение. Я заглянул к детям. Тут все спокойно. Светка раскуталась. Рука Стаса свисает со второго этажа, словно предлагает рукопожатие.
***
Утром проснулся, будто с похмелья. Все тело болит. Такое чувство, что накануне товарняки на железке разгружал. В голове от каждого громкого звука лопалась оглушительно струна.
Две таблетки цитрамона. Стакан минеральной воды. Чайник на плиту. Срочно надо кофе, иначе не проснуться. Иначе я могу вернуться в тот странный сон.
Может, это у меня ночью сердечный приступ был. Говорят, что когда сердце прихватывает, то грудную клетку словно тисками сдавливает.. Не охнуть, не вздохнуть.
Я прислушался к себе. Вроде все в порядке. Сердце бьется ровно. Только голова трещит, но с этим скоро справятся таблетки. Правда, общее состояние разбитости, это на весь день. С этим ничего поделать нельзя.
На кухне появилась растрепанная Ирка.
- Доброе утро, - поздоровалась.
Хотелось сказать в ответ, что очень сильно сомневаюсь в его доброте. Но я только кивнул. Если у меня день не заладился, не хрен его другим портить.
На завтрак я настрогал бутербродов. Традиционно Ира отказалась от них, и приготовила себе фруктовый салат, залитый йогуртом. Здоровое питание - это наше все.
Дети появились на кухне, и тут же смели все приготовленные бутерброды. На ходу запили апельсиновым соком, и убежали к себе в комнату, готовиться к школе.
- Ты как сегодня спал? Чего-то у меня голова побаливает? - призналась Ира. - Если бы не мамочка, я бы вчера не стала вино пить. Ты же знаешь, как меня бесит эта глупость.
Последние слова она произнесла шепотом, так чтобы мамочка не услышала.
У Ирки с мамочкой отношения хорошие, любящие. Только когда маму после больницы подменили, ее мало кто мог выдержать. Когда знаешь, что причина проблемы в голове, и ты ничего не можешь сделать, это начинает выбешивать. У каждого есть свой предел терпимости. Наш, видно, еще не пройден.
- Нормально все. Тебе ничего странного не снилось? - спросил я, пристально всматриваясь в жену.
- Да толком ничего такого. Наводнение какое-то было. Мы в чем-то барахтаемся. Холодно. Я толком ничего не запомнила, - призналась Ира.
На кухню выплыла мамочка. Выглядела она умирающей. При ходьбе держалась за стены. Лицо - посмертная маска диктатора.
- Как вы себя чувствуете? - спросила участливо Ира.
- Давление что-то подскочило. Утром таблетку выпила, которую кардиолог прописал. И скакнуло. А мне сегодня датчик ставить. Надо корвалола выпить, чтобы успокоиться.
И когда она уже успела таблетки выпить. На часах половина восьмого.
- Может, вы позавтракаете? Чай ромашковый? Все сразу хорошо будет, - попыталась успокоить мамочку Ира.
- Нет, ты что? Мне нельзя есть. Я боюсь. А от чая у меня изжога будет, - тут же отвергла предложение мамочка.
Она вошла в ванную и заперла дверь. Из крана полилась вода. Хлопнула газовая колонка.
- У тебя сегодня, что по плану? - поинтересовалась Ира.
- Бумажки, бумажки, бумажки, - растерянно произнес я. - У меня сегодня сделка с «Профсбытом». Надо документы подготовить. Там один протокол разногласий на двадцать листов.
- Когда дома будешь?
- К вечеру. Как обычно.
- И что мне предлагаешь весь день с мамочкой сидеть? - шепотом спросила она.
- Мамочка в поликлинику уйдет.
- Это всего два часа. Потом она вернется. Я не могу здесь. Мне плохо. Дома жить не хочется, - призналась Ирка. - Я наверное тогда пойду погуляю. Как плохо, что я уволилась неделю назад. Знала бы про мамочку, осталась бы на работе еще на месяц.