- Ты же знаешь, для тебя работа была стрессом. Каждодневным.
- А что мамочка для меня не стресс? - вскинулась Ирка.
Необычное ощущение выяснять отношение шепотом. Еще более необычно ругаться шепотом. Кажется, я нашел способ установить мир во всем мире, надо просто ругаться шепотом.
- Делай, что хочешь. Я поехал. Я на связи.
Мне бы этот день пережить. Голова постепенно стала проходить, но глаза по-прежнему чугунные. Спать хотелось нестерпимо.
***
День пролетел незаметно. Стоит войти в рабочий режим, и о плохом самочувствии можно забыть. Его просто не замечаешь. Может, я, конечно, разгулялся. Аппетит, как известно, приходит во время еды.
Документы для заключения контракта были изучены досконально пять раз. Протокол разногласий вылизан, и вычищен. Внесены все необходимые комментарии и предложения. После чего я вернул договор ответственному менеджеру Сереге, который и отправил файлы в «Профснаб».
На этой радостной ноте рабочий день закончился. Я попрощался с сотрудниками, запер офис, и вышел на улицу. Природа вовсю просыпалась. Чувствовался нестерпимый голод пробуждающейся жизни. Весна взяла все вокруг под свой контроль. Снег стаял, оставив после себя грязные лужи. Деревья обзавелись почками, которые местами уже проклюнулись.
Домой возвращаться не хотелось. Словно занял большую сумму денег, подошел срок возврата. Идешь к кредитору, а возвращать то и нечего. Тягостное ощущение.
По пути домой я заглянул в магазин и купил свежих фруктов и упаковку светлого «Жигулевского». Позвонил Ирке. Она сообщила, что мама вернулась с поликлиники еще днем. Датчик ей не стали ставить, поставили капельницу, прописали новую порцию таблеток, а поставят аппарат завтра или послезавтра, смотря по самочувствию.
- И еще. Я мамочку в нашу спальню переместила. А то мы вечером даже телевизор посмотреть не можем, - сообщила она.
Тахта у нас узкая. Еще из старой жизни досталась. Кризис за кризисом. Вот и не успели поменять мебель, а потом сын на ней стал спать. А ведь когда мы только с Иркой познакомились, это было наше ложе любви. Тогда нам на ней было удобно, уютно, а сейчас тесно и жестко. Точно сна никакого не будет.
Но спорить не стал.
Дома меня ждал ужин. Запеченная в духовке картошка в травах и пряная говядина в горшочке. Вкуснятина. Плотно поужинав, и запив пивом, мы перебрались на тахту. План на вечер прост. Интересное кино. О любовных играх можно и не мечтать. С одной стороны мама залегла. За другой стенкой - дети.
Я выбрал апокалиптический триллер «Семь дней» отечественного разлива. По первым кадрам и отзывам в сети, хорошее кино. За его просмотром, где-то на двадцатой минуте сон забрал меня.
***
Я знал, что он придет. Это было неизбежно. Я словно весь день готовился к этой встрече. Но думал, что минует меня чаша сия.
Я проснулся посередине ночи от ощущения чужого присутствия. На этот раз никакой боли в груди. Дышал я свободно. Но в комнате было душно, хотя помню, что перед тем как лечь в кровать, я открыл окно на кухне. И снова этот нутряной запах. Может, это соседи с четвертого по ночам свежуют тушки забитого скота. Такое чувство, словно я на скотобойне проснулся.
Я открыл глаза, и осмотрел комнату. На первый взгляд ничего необычного. Книжные стеллажи возвышаются великанами, телевизор одноглазым циклопом вглядывается в темноту. Дверь в спальню, где храпит мамочка, закрыта. В лунном свете виднеются детские рисунки, закрепленные вместо стекол в спальной двери, а рядом ветвистое дерево на обоях.
Ничего не обычного. Все как должно быть. Но в то же время, я чувствовал присутствие чужака. Он где-то здесь. Только затаился. Ждет чего-то, выжидает.
Я перевернулся на бок, и уставился на запертую дверь к мамочке. Он где-то там. В ее комнате. Пойти, что ли, проверить?
Вдруг храп прекратился, и я услышал, как мамочка начала бормотать. Это был чужой язык, напитанный силой и древностью. Волосы на голове превратились в колючки и стали колоть кожу черепа.
А она бормотала. Сначала тихо, потом все громче и громче. Мамочка не пересекла границу, отделяющую шепот от нормальной человеческой речи. Но я так хотел, чтобы в этот момент все проснулись. Почему я вижу и слышу это один?
Чужак зашевелился. Я слышал шорох его шагов в спальне мамочки.
Что за хрень тут происходит? Надо вскочить, включить свет, да разбудить всех, навести порядок в собственном доме. Только я не мог это сделать. У меня не было силы воли, чтобы что-то изменить в сложившейся ситуации.
На обоях в кроне дерева появилось черное пятно. Я с трудом видел его. Такое маленькое. Но оно росло, увеличивалось на глазах, и уже огромная, лоснящаяся от жира нефтяная клякса сидела на стене. И я видел, она дышала.
Это завораживающее зрелище, полностью сковало все мое внимание.
Клякса оторвалась от стены и упала с хлюпающим звуком на паркет. Я видел ее колышущуюся. Она закрыла собой с десяток плашек. Вдруг, в кляксе открылся вполне человеческий глаз. Он смотрел на меня жадно. И я почувствовал, как меня раскладывают на составляющие, точно мясник после разруба туши. Открылся второй глаз. И клякса стала расти вверх, на самой вершине ее колыхались глаза. Она набирала массу, становилась все больше и больше. И вот уже возле дверей в спальню стояла черная фигура с ярко-белыми глазами. Она была аморфной, рыхлой, словно составлена из старого грязного снега.
Фигура медленно поплыла вдоль тахты в коридор, в сторону детской комнаты. При этом глаза существа переместились на затылок, и продолжали следить за мной.
Оно идет к детям. Оно хочет, что-то сделать с ними. И это что-то ужасное.
Я попытался пошевелиться, вскочить, но не мог. Странное оцепенение вновь овладело мной. Мне стало страшно. И выть захотелось от отчаянья и беспомощности.
Внезапно существо остановилось в дверном проеме и произнесло:
- Я - Вой!!!
И на этом я утонул в колодце сна, опустился на самую глубину.
***
Утром Светка заболела. Температура тридцать семь и два. С кровати слезть не может. Слабость дикая. Под глазами черные круги.
Ира вышла на кухню, где я со Стасом завтракал, и сказала:
- Твоя мамочка, как энергетический вампир, все силы из нас пьет.
- Грипп по городу бродит. И еще один вирус, называется, «симулятос обыкновениус», - сказал задумчиво я.
Из головы не шел черный человек с глазами. Он шел в сторону детской и говорил со мной. Голос у него низкий, словно гул ветра в лесу. Что он мне сказал? Хоть убей, вспомнить не могу. Что-то странное. Приснится же такое.
- Да нет, не похоже это на симуляцию. Похоже, заболела. Сходи перед работой за «ацилокакцинумом».
- Это профанация лечения. Ты же знаешь. Большие деньги за воздух, - тут же возразил я, но все больше на автомате, продолжая обдумывать появление черного человека.
- Нам помогает. Мы примем лекарство, и сразу выздоравливать начинаем, - сказала Ира.
- Это все сила самоубеждения. Вы не лекарством лечитесь, а ваш разум вас лечит, - ответил я.
Но все же пошел в аптеку. Когда я вернулся, Ира была в детской, Стас ушел в школу, а на кухне сидела мамочка. Она завтракала бутербродами с докторской колбасой.