- Интересный у вас запрос. Необычный. Ко мне обычно школьники приходят, чтобы в библиотеке покопаться, доклад сделать на ту или иную тему. Но славянские верования и обычаи обычно лежат за кругом их интересов. Вы, кажется, сказали Вой. Кхм, любопытно.
Петр Иванович сел за стол, водрузил на нос очки, отчего стал похож на академика, и продолжил.
- Мы мало, что знаем, о том, как молились и кому молились наши предки. Славяне на записывали свою мифологию, а все что мы знаем, перешло, как говорится, из уст в уста. К тому же церковь постаралась сделать все, чтобы от славянского язычества мало что осталось. Все что пишут в интернетах неоязычники, в основном домыслы, поздние разработки, попытка реконструировать славянский мир и представления. Но кое что все-таки до нас дошло. Еще в девятнадцатом веке наши историки ездили по деревням и пытались запечатлеть ускользающую и умирающую устную историю. Тогда же были опубликованы несколько монографий, посвященных языческим верованиям древних славян.
Краевед Петр Лесник оседлал любимого конька, и не собирался с него слезать. Что ж это разумная плата за нужную мне информацию. Я приготовился слушать.
- По мнению наших предков, мир вокруг был густо заселен разнообразными духами и бестелесными субстанциями, с которыми они все время старались жить в мире и согласии. Соответственно, старались задобрить их. Отсюда и столько легенд о домовых и леших. Но вы спрашивали о Вое. А это особый персонаж. Он встречается в основном в наших краях. Вот скажите, что самое страшное для простого крестьянина, живущего в деревне. Не сейчас, тут все понятно, налоги, счета за газ и электричество, невыплаченные кредиты, а тогда лет тысячу назад, когда потомки Рюрика боролись за киевский престол, и заселяли территорию Руси? Так вот я скажу вам. Самое страшное был голод. Леса у нас богатые. Река опять же полна рыбы. Но после тяжелой зимней спячки, когда силы природы и зверья истощены, а запасы крестьянские подходят к концу, приходилось потуже завязывать поясок, и во всем себя ограничивать. Пробуждающаяся ото сна природа в то время кипела жизнью, но для всего этого нужны были силы. Зверье опять же искало чем прокормиться. И общее что объединяло их всех, это сильное чувство голода. Так вот Вой, о котором вы спрашиваете, это дух весеннего голода. Считалось, что он пробуждался с первыми теплыми днями. Он принимал форму живого существа, часто рыхлого и аморфного, как тающий мартовский сугроб, и начинал рыскать по лесу, выискивая для себя пищу. Часто он забирался в тело какого-либо животного, и то становилось буйным, уничтожало все на своем пути. Говорили, что это сам лес порождал Воя, чтобы избавиться от тяжкого бремени голода. Вой набирался сил, стягивал всю живую энергию в себя, чтобы потом отдать ее своему прародителю - лесу. Говорили, что если задобрить Воя, то можно весну прожить без мыслей о хлебе насущном. Но если Вой рассвирепеет, то начнется мор. От голода будут гибнуть и звери, и люди. Да иногда и леса не просыпались ото сна, превращались в сухие палки. Вой никого не жалеет. Он просто не ведает жалости. Если он забирался в чей-то дом, то вымирала вся деревня. Он забирал все силы, чтобы отдать их природе для восстановления после зимнего мертвого сна.
- И как задабривали Воя? - поинтересовался я.
Голова шла кругом. Как разобраться во всей этой каше. И если в нашем доме поселился дух весеннего голода, то, как от него избавиться?
- Я же говорил, что наши знания о славянских мифах, весьма скудны и отрывочны. Вой - вечно хочет есть. Он питается жизненными соками. Чаще всего, ему отдавали на растерзание какую-нибудь живность. Привязывали за околицей корову, или пару коз. Но если Вой отведал человечину, или забрался в шкуру людскую, тут говорят, самый мрак наступает. Домашним скотом от него не откупиться. Ему будет нужна человеческая кровь.
А интересно, что чувствует Вой, оказавшись в городе из бетона и стали, вдалеке от своего места жительства? И как интересна мамочка сумела эту пакость подцепить?
- Человеческие жертвоприношения? - от этих слов кровь в жилах превратилась в лаву.
- Нет. Не совсем. Обычно выбирался доброволец. Он открывал свое сердце Вою и впускал в себя. После чего уходил вглубь леса. И обычно больше его никто не видел. Но это случаи единичные. Чаще всего нашим предкам удавалось благополучно жить бок-о-бок с Воем без потерь.
- А что было с тем добровольцем? - поинтересовался я.
- Молодой человек, это же легенды. Всего этого никогда не существовало. Сходил с ума кто-то по весне от голода, да в лес уходил, где его волки загрызали. Вот и вся история. А чтобы скрасить весь ужас бессмысленной смерти наши предки придумали этого Воя. Так проще жить, когда понимаешь, что все, что происходит вокруг, имеет хоть какой-то смысл.
Я вышел на улицу от Петра Лесника потрясенный. Это для него история о Вое не более чем легенда, попытка далеких предков оправдаться за то, что не помогли соседу, товарищу, родственнику прожить весну. А для меня это была жестокая реальность. Этот Вой сидел в моей мамочке, как паразит, и она притащила его в наш дом.
От этого хотелось кричать и бежать на край света. Но я поехал домой.
***
Температура у Светки держалась стабильно - тридцать семь и два. Не температура, а насмешка какая-то. Но дочка лежала в кровати, и сил еле-еле хватало для того, чтобы добраться до туалета и кухни. От еды она отказывалась.
- Это грипп такой бродит. Мне в поликлинике сказали, - сообщила мамочка.
Она сидела на кухне и ела бутерброды с докторской колбасой. Рядом стояла тарелка с рыбой.
- Пять дней. И все само пройдет. Я знаю, - уверенно заявила она.
Она широко открыла рот и поднесла к нему бутерброд. Мне показалось, что я увидел выглядывающий изо рта мамочки голодный чужой глаз.
- Стасик чего-то раскашлялся. Как бы он от Светки не подцепил заразу. А мы даже не можем их по разным комнатам развести. У нас же мамочка, - шепотом сказала Ира.
- Может, я сегодня со Светкой посплю. А Стас с тобой, - предложила она. - Так хоть не заразится.
- Если заразишься ты и заболеешь, то и мы следом все пойдем. Так что эти полумеры нас не спасут.
У меня из головы не выходил рассказ Петра Ивановича. Для древних славян Вой был реальностью. Они веками учились жить рядом с ним, мириться, задабривать. А для нас это чужеродный организм. Это словно вскрытая гробница фараона, где тысячелетиями спал опасный вирус. Для древних он был не страшнее простуды, но для новых людей - неизлечим.
- Может, к батюшке сходить? Пусть святой водой тут все окропит, - предложила Ира.
- Думаю, что это не поможет, - ответил я.
Вечер получился скомканным. Ира крутилась вокруг Светы. Я сидел возле телевизора, обдумывая историю Лесника. Стас смотрел по планшету свой сериал. А мамочка копалась в нашей спальне, мерила давление и пила таблетки.
Чем больше я думал о Вое, тем больше меня забирал ужас. Вдуматься только рядом со мной в одной квартире находилось существо, которое жило на Земле с самого начала времен. Настолько древнее существо, насколько можно себе вообразить. И вот оно за стенкой в теле любимого человека притаилось до времени. И если я не найду способ изгнать его, закончится это очень и очень плохо. И первой пострадает мамочка. Не смотря на то, что она продолжает ходить по врачам, и сдавать анализы, с каждым днем выглядит она все хуже и хуже, точно ее что-то выедает изнутри.