— Ты что же это, гад, ребенка обижаешь? — прохрипел тот же голос. — За мальца придется ответить!
Маркиз не любил насилия в любых формах и всячески старался избегать его, но это не значит, что в случае необходимости он не мог за себя постоять. Резко выдохнув, он наклонился, чтобы не напороться на нож, и изо всех сил лягнул левой ногой невидимого противника. Судя по глухому звуку удара и невольному вскрику, он попал каблуком именно туда, куда хотел — по колену нападающего. В ту же секунду он развернулся, оказавшись лицом к противнику, и, увидев здоровенного белобрысого детину самого бандитского вида, в черной кожаной куртке, подпрыгивающего на одной ноге и подвывающего от боли, ударил его ребром ладони по руке, выбив из нее широкий десантный нож, и добавил сильный удар левой в ухо. Детина отлетел к стене, удивленно ахнув.
Пока он не собрался с силами и не перешел в ответное наступление, Леня вытащил из внутреннего кармана маленький плоский пистолет, щелкнул предохранителем и жизнерадостно проговорил:
— Здорово, Халява, давно не видались! О чем ты хотел со мной поговорить — о воспитании подрастающего поколения? О нашей смене, молодых, так сказать, специалистах?
— Ты… кто… такой? — спросил Халява, с трудом переводя дыхание. — Чего ты тут разнюхиваешь? Чего тебе надо, а?
— Видишь, Халява, как вредно для здоровья плохое воспитание! Если бы ты со мной сперва вежливо поздоровался, спросил, кто я такой и как меня зовут, ты бы не получил ни по уху, ни по коленке. И скажи еще спасибо, что я тебе коленку не прострелил, а то пришлось бы тебе хромать всю оставшуюся жизнь… впрочем, это совсем недолго.
— Очень умный, да? — прошипел Халява, потирая ушибленную ногу. — Рано веселишься, я до тебя еще доберусь.
— Не спеши, дорогой, — Леня усмехнулся и осторожно подошел ближе, — мне с тобой и правда поговорить надо. А тебе привет от Полукопченого. Надеюсь, знаешь такого?
— Кто же его не знает? — опасливо отозвался Халява. — Чего ж ты сразу не сказал? Я бы к тебе и близко не подошел!
— Вот видишь — сам же говоришь, что не подошел бы, а мне с тобой как раз поговорить надо. Так что все, как говорится, к лучшему. Заодно и познакомились.
— Да уж, познакомились! — Халява потер ушибленное ухо. — Ну, говори, чего тебе надо-то?
— Что, мы так и будем разговаривать в подворотне? — Маркиз огляделся по сторонам.
— Ладно, пошли, есть тут рядом один подвальчик, — Халява немного оживился и повеселел.
Они завернули за угол и увидели невзрачную вывеску «Шашлыки. Вино. Кавказская кухня». Вывеска тускло горела, время от времени призывно подмигивая несколькими неоновыми буквами. Неровные, выщербленные ступени вели к двери полуподвала.
— Ты не гляди, что так неказисто, — предупредил Халява, спускаясь по ступеням, — кормят они хорошо, два брата шашлычную держат, осетины. В мясе понимают, готовить умеют, и вино у них настоящее.
За дверью оказалось небольшое низкое помещение со сводчатыми закопченными потолками. В подвале было шумно, накурено и не слишком чисто. Публика присутствовала соответствующая — мелкие неудачливые братки и их крикливые, неумеренно накрашенные подружки. Халява уверенно прошел к свободному столику в углу и уселся за него, положив на темную столешницу тяжелые кулаки. Маркиз, опасливо оглядевшись по сторонам, сел напротив. В ту же секунду рядом со столом появился высокий смуглый мужчина с орлиным носом и шапкой густых вьющихся волос.
— Вах, кого я вижу! — воскликнул он с наигранной радостью. — Халява! Дорогой гость! Что кушать будете?
— Мяса мне, Махмуд, и побольше! — Халява потер руки. — Знаешь ведь, как я люблю!
Горец повернулся к Маркизу. Леня был не голоден и заказал чашку кофе по-турецки. Хозяин быстро удалился и скоро снова пришел, поставив на стол тарелку с горячим мясом для Халявы и чашку кофе для Лени.
— Зря мяса не заказал, — Халява покачал головой, — Махмуд хорошо готовит! Хорошее мясо!
— Да я недавно ел, — отмахнулся Маркиз.
— А я вот мяса могу сколько угодно съесть, — хвастливо проговорил Халява, — один раз целую корову сожрал!
— Ну уж! — Маркиз взглянул на него с недоверием.
— Ну, не один, конечно, — Халява довольно усмехнулся, — ты послушай, как дело было.
Я тогда молодой был, реально, восемнадцать лет всего. Жизни, конкретно, не нюхал. В армии служил, в воздушно-десантных войсках, сорок четвертая краснознаменная дивизия. Стою ночью на часах, охраняю, конкретно, родную десантную часть. Сам понимаешь — время ночное, спать охота, есть охота, пить охота, и все остальное в том же духе. А с места сойти не моги — часовой! Темень — хоть глаз выколи. Я-то стою под грибком, сам освещенный, как в клубе на сцене, а вокруг — тьма египетская! Чуть вперед шагнешь — кусты, и в них вовсе черно. На плече у меня, сам понимаешь, автомат Калашникова, облегченная десантная модель, с полным боекомплектом.
Второй час ночи, самое то время. Стою, думаю про свою молодую жизнь. Всякое, понимаешь, в голову лезет. И вдруг это в кустах, прямо напротив меня, что-то зашевелилось. Я молодой был, пугливый по жизни. Это сейчас уж ничего, конкретно, не боюсь, а тогда — совсем другое дело!
«Стой! — кричу. — Стрелять буду!»
Все, как по уставу положено.
А тот, в кустах, на мое предупреждение — ноль внимания и прет конкретно в мою сторону. Я ему — еще одно предупреждение, а он лезет, только кусты трещат! И видно, что огромный он, ровно слон!
Ну, я уже всерьез перетрусил и начал по кустам из «калаша» палить. Все тридцать патронов конкретно выпустил, а палец на спуске наглухо заклинило. Не разогнуть, и все! Только когда патроны в магазине кончились, стрелять перестал. И тут в тишине слышно стало, как в кустах кто-то — шмяк! — и упал. Ясно только, что огромный кто-то.
Тут ко мне майор подбежал, дежурный по части. Так и так, что за дела, почему стрельба? Я ему — нарушитель, на предупреждение не ответил, пришлось стрелять на поражение, согласно уставу.
Майор мне: молодец! Все правильно сделал! Все по уставу, все как положено! Поскольку ты есть часовой, существо неприкосновенное, хоть там, к примеру, сам министр обороны припрется и не ответит тебе как положено, ты по уставу должен и в министра стрелять! Только ты автомат-то лучше отдай, а то вцепился, как собака в кость…
Я еще больше перепугался:
«Неужели там правда министр?»
«Да какой министр! — майор отвечает. — Откуда здесь министр возьмется, в два часа ночи! Корова заблудилась, ну ты ее и уложил! Одной пулей, прямо в голову. Ну, наповал, разумеется. Пуля-то — со смещенным центром. А остальные — в белый свет, как в копеечку».
Короче, всей ротой потом эту корову ели — боевой трофей, не шутки! Законная добыча! Как говорится, чужого нам не надо, а свое никому не отдадим! А мне, конкретно, все лучшие куски доставались, как непосредственному виновнику. Я это, значит, ем, только за ушами трещит, а майор подойдет, посмотрит и непременно скажет:
«Ешь, сынок! Пятнадцать лет у меня такого хорошего бойца не было!»
Халява ухмыльнулся и добавил:
— Между прочим, и хозяин коровы очень довольный был. Ему компенсацию заплатили, хорошие, между прочим, деньги, а корова уже так и так молока не давала. Он ко мне потом подходил, папиросами угощал, спрашивал, когда я еще на часах стоять буду.
«Я, — говорит, — тогда подгадаю, тещу свою выведу погулять. А интересно, за тещу тоже компенсация положена, или это только за корову как за полезную в хозяйстве животину?»
За разговором Халява незаметно расправился с мясом. Он отставил пустую тарелку, сыто отдуваясь, и спросил:
— Ну, короче, чего ты у меня спросить-то хотел?
— А вот три дня назад перед театром машину рванули, так ты вроде в курсах, кто это подсуетился.
— Машину, говоришь? — Халява помрачнел и теперь явно тянул время. — Да я про это ничего не знаю. Какая такая машина?
— Вот что, — Леня перегнулся через стол и угрожающе уставился на своего собеседника, — ты лучше ваньку не валяй! Это Полукопченому не понравится! Лучше выкладывай сразу, что знаешь!