Когда она сдвинула с места тумбочку Берестень, дверца распахнулась. Бутылочка выпала на пол, незавинченная крышка, предательски блеснув, отлетела, ароматная жидкость растеклась. Надо сказать, Прокофьевна все же растерялась. Чего никак нельзя было сказать о владелице спиртного. Та только покосилась на лужицу, однако не двинулась с места и попытки как-то исправить положение не предприняла.
Мамочка Лазарева не смогла удержаться и присвистнула.
– Так, – резюмировала Прокофьевна, – спиртное выношу согласно внутреннему распорядку.
Дважды промыв пол на «месте преступления», старушка двинулась к выходу. Затормозив у дверей, она все же решила высказать и личное отношение к происходящему.
– Береженого бог бережет, а небереженого – конвой стережет, – изрекла санитарка и закрыла за собой дверь.
Пауза затянулась. Варе не хотелось продолжать свою историю: всем было немного не по себе.
Что обозначала загадочная фраза Прокофьевны, обитательницы тринадцатой палаты поняли тремя минутами позже, когда дверь распахнулась и на пороге возникла медсестра Таня:
– Берестень, зайдите, пожалуйста, в ординаторскую.
Берестень встала и, криво улыбнувшись почему-то одной Варе, вышла.
Тем временем в соседней палате сидели другие четыре женщины и не менее увлеченно разговаривали. Тема разговора была такая актуальная, что равнодушных не было: народные приметы!..
Мамочка Васильева, молоденькая первородящая, за год, прошедший после свадьбы, еще не успевшая отвоевать независимость от свекрови, живущей в полном соответствии с Домостроем, здесь, в роддоме, вовсю пользовалась правом голоса. Ни большим опытом семейной жизни, ни поучительными примерами из повседневной женской практики не обладая, она щедро делилась с подругами познаниями, доставшимися ей от мамы, бабушки и примкнувшей к ним свекрови.
– Ой, девочки, слышала я одну примету. Беременным страшное кино нельзя смотреть. Ужастики там всякие…
Скептически настроенная жгучая красотка Дороганова не смогла удержаться от смеха:
– А что, вампир родится?
Васильева наморщила лоб и сделала рот подковой: ей не понравился комментарий.
– Нет, просто ребенок некрасивый будет.
Еще одна мамочка, экономист Шустова, тоже не готова была наобум доверять стилизованным под фольклор приметам:
– Ерунда. И вообще: что это за примета? Примета – это когда старинное что-то, а ты говоришь про кино… Смешно просто. Это как некоторые через высоковольтные столбы не ходят, знаете, с опорами такие, говорят – «чертовы ворота». А какие они «чертовы», если они электропровода держат? Юмор.
Васильевой не хотелось сдаваться:
– Ну не кино, мало ли что страшное бывает.
Четвертая мамочка, голубоглазая, чернобровая, в бирюзовом хиджабе, неторопливо очищающая ножом яблоко, произнесла, чтобы просто поддержать разговор:
– Угу, крокодил…
Фамилия мамочки была Аль Катран, и получила она ее от мужа-сирийца. А имя Лариса ей дали родители-белорусы, знать не знавшие, что их дочери в двадцать один год на роду будет написано принять мусульманство, выйти замуж за сирийского студента и родить ему троих детей…
Похожая на Кармен до увольнения с табачной фабрики, яркая Дороганова и тут не упустила возможности подточить зубки и заострить язычок:
– Во, точно, соседка моя, Анжела Леонидовна. Никакого крокодила не надо. Тот еще монстр… Я заметила: если с утра Леонидовну встретишь – удачи весь день не будет. Не приведи господи.
Экономист Шустова сходу подкинула конструктивную идею:
– А ты ей навстречу с пустым ведром! А?
Васильева, затеявшая интересный разговор, упускать инициативу не хотела:
– А вот беременную встретить – всегда хорошая примета. Хоть с ведром, хоть без ведра. К прибытку!
Шустова легко рассмеялась:
– Да, неувязочка… 2:1 в пользу крокодила!
Мамочка Винникова сидела на кушетке с натянутым на животике халатом, в белоснежных носочках. На лице у нее было написано радостное смятение. Все девять месяцев ожидания, как в песочных часах, стремительно истекают. Счет пошел на минуты…
Вера Михайловна сняла перчатки, бросила их в емкость с дезраствором. Она видела, как просветлело пестрое от веснушек круглое личико Винниковой. Совсем, совсем с другим лицом – бескровным, с искусанными от боли губами – привезли эту женщину глухим ноябрьским утром, и встревоженный муж все тер глаза, то ли борясь с недосыпом, то ли стирая слезы. И вот…
– Ну вот, видите, как все замечательно? Кесарево мы планировали на среду, а мальчик ваш сам сегодня решил родиться. Так что сегодня будет его настоящий день рождения, а не назначенный, как вы выразились.