– Не сегодня, хорошо? – тихо попросила Вера.
Она примерно знала, о чем может пойти речь. Одной коллеге врачи из центра репродуктивной медицины нашли донора, просто портретно похожего на ее мужа, причем все данные, включая довольно редкую группу крови и отрицательный резус, полностью совпадали с мужниными. У донора был тот же тип лица, голубые глаза, предрасположенность к гипертонии, он даже лысеть начал так же, со лба… В общем, они согласились. Девочки-близнецы родились потрясающе похожими на отца, не взяв от матери ровным счетом ничего. Муж был потрясен и счастлив. Особенно, когда малышки подросли и стали картавить «р» точь-в-точь, как он сам… Он по этому поводу даже к логопедам обращаться не хотел!
Вера совсем не была уверена, что Сергей проявит похожий энтузиазм по поводу ЭКО. Совсем не уверена. И, кроме того, она действительно доверяла Бобровскому, который, детально изучив ее проблему, не только сказал историческую фразу «Вера, верь!», но и подкрепил ее убедительными медицинскими выкладками.
А в тринадцатой палате Варя заканчивала телефонный разговор с мужем:
– Ты тепло их одел? Ну-ну, без фанатизма… Давай займемся закаливанием летом, да? Ну, все. Я на тебя надеюсь… И я…
Оля Захарова, украдкой слушавшая негромкий разговор, в котором Варя сказала лишь несколько фраз, спросила с улыбкой:
– Хороший у тебя муж, да, Варя?
Варя скосила глаза на читающую с безучастным видом Берестень и улыбнулась в ответ:
– Муж? Да я, пока не убедилась, что он хороший отец, не выходила за него замуж.
Дверь открылась и вошла мамочка Лазарева, зябко, несмотря на тепло в палате, кутаясь в свой пушистый халат. Она села на свою кровать и тяжело вздохнула:
– Завтра. Кесарево. Боюсь.
Залезла с ногами на кровать, повернулась к Варе:
– Ладно. Завтра будет завтра. Варя, ты же так и не рассказала про своего спортсмена…
Варя кивнула:
– Если хотите – расскажу…
И рассказала бы, если бы Прокофьевна не провозгласила в открытую дверь:
– Кушать подано!
Рассевшись по своим местам, мамочки с сочувствием заглянули в тарелку Берестень: девятый стол – перловая каша, не сдобренная маслом. Даже для нелюдимой Светланы такое гастрономическое наказание казалось жестоким. Но она, тяжело вздохнув, все же начала осторожно ковырять серую массу ложкой.
Варя улыбнулась Берестень, кивнув на ее тарелку:
– Что, невкусно?
Светлану даже чуть-чуть передернуло:
– Гадость… Ни соли, ни масла…
Варя, храбро хлебнув рассольника, который, будь она дома, был бы не диетическим, зато в тысячу раз вкуснее, ободряюще произнесла:
– Ну, ничего. Стоит потерпеть.
Берестень перестала жевать, подняла на Варю мученический взгляд:
– Хоть ты меня не лечи, Варя…
Это было так неожиданно, что мамочки замерли. А Оля Захарова, чтобы не спугнуть хрупкий мир, попросила:
– Дальше, Варя…
Кто бы мог подумать, что баскетбол можно смотреть, как лихо закрученный детектив! Исход этой «битвы гигантов» предугадать было просто невозможно: соперники были на равных, в каждой команде были яркие, непредсказуемые, почти артистичные «звезды», готовые на все ради победы. Игроки падали и взлетали, сшибаясь в полете мощными телами, точными движениями посылали мяч в корзину, на какое-то мгновение застывая в многофигурную скульптурную композицию, чтобы секунду спустя вновь превратиться в устремленное вперед и ввысь торнадо из мужских тел. В конце концов, это было просто отрадное для женского взгляда зрелище: такого количества великолепных мускулистых парней, собранных в одном месте, ни Варе, ни Наде раньше видеть не приходилось… Сосредоточенный и хмурый Чернобров бегал вдоль игровой площадки «черной молнии подобный»; близнецы, хоть и обещали посвятить Варе победу, ни разу даже не взглянули на сектор, где она сидела рядом с Надей.
Варя и припомнить не могла, когда она в последний раз испытывала такие яркие эмоции – чередующиеся всплески энтузиазма и отчаяния, нервотрепку последних минут и восторг трудной победы! Когда матч закончился, Надя и Варя побежали к раздевалке. Костя, устало улыбаясь, накинув на плечи большое полотенце, как часовой, стоял у выхода. Девушки с визгом повисли на его сильных руках и дружно поцеловали Костю в обе щеки. Парень мгновенно «расцвел» от губной помады, а выскочивший из раздевалки, уже успевший переодеться Саша только руками развел:
– И вот так всегда! С самого начала не везет: я как родился через пять минут после этого фрукта, так с тех пор на эти пять минут кругом отстаю! Верите?