…В одиннадцатой, на первый взгляд, была вполне спокойная обстановка: одна мамка болтала по телефону, другая спала, третья листала яркий журнал «Мой малыш». А еще одна, та самая Костюченко, действительно лежала и, не мигая, глядела в потолок, и глаза у нее были полны невытекающих слез, как два серых озерца.
Вера Михайловна подошла ближе, подвинула стул к кровати, достала слуховую трубку, спросила вполголоса:
– Как вы себя чувствуете?
Мамочка повернулась на бок, и слезы из обоих глаз дружно потекли по щекам:
– Себя – нормально. Я его не чувствую.
Как-то сама собой в палате образовалась тишина. Голос Веры прозвучал в этой тишине неожиданно громко:
– Давно?
Мамочка Костюченко не могла уже говорить, просто кивнула, прижав обе руки к перехваченному горлу.
Вера Михайловна мягко дотронулась до мамочки:
– Почему сразу не позвали меня? Лягте на спину, – и склонилась к ее животу.
Вслушалась, нахмурив брови:
– Тоны приглушенные, но я их слышу. Дышите спокойно и глубоко. Не плачьте, этим вы вредите ребенку…
Зоя сидела на своей кровати, а остальные мамочки окружили ее со всех сторон. Не замечая того, все они сидели в одинаковых позах – обняв животики. Рассказ «из жизни звезд», со множеством реминисценций, затянулся. Но никто не проявлял нетерпения. Еще бы – ведь речь шла об очень популярном, очень «медийном», как принято теперь именовать, актере, звезде центрального телеканала Михаиле Сергакове. Редкий сериал обходился без участия этого обаятельного молодого человека. Причем обаяние его могло быть как отрицательным, так и самым что ни на есть положительным. Он и героев неотразимых играл, и симпатичных негодяев, и отважных ментов, и привлекательных бандитов… В телемувике, на котором судьба свела его с Зоей Карницкой, обаяшке Сергакову досталась роль директора рекламного агентства.
– В общем, он меня и не замечал сначала: ну, прыгает кто-то там, на заднем плане, с мобильником… Я его секретаршу играла, дурочку такую хорошенькую с «фишкой» – мобильники через день менять и полифонию всякую смешную скачивать. В общем, эпизодики, но их много набралось, за столько-то серий.
Зоя помолчала.
– Я не скажу, что в восторге от него была. Он ведь такой раскрученный, растасканный по сериалам. Да, красивый, конечно, обаятельный, но… Улыбка как наклеенная, будто из кадра не выходит никогда…
В палате висела внимательная, как в зрительном зале, тишина. Мамочки слушали и переживали, как будто видели все – как на телеэкране…
– А потом… – Зоя опустила голову: снова чуть не заплакала.
Кто-то из мамочек сочувственно вздохнул, а Оля все же попросила – только голосом:
– А потом?
Зоя подняла глаза: мамочки смотрели на нее не просто с любопытством – с сочувствием, пожалуй, даже с солидарностью. И она продолжила:
– А потом был последний съемочный день…
…Это только на посторонний взгляд на съемочной площадке вечная суета и хаос. Ничего подобного: у каждого свое дело. Гример уже все поправил на лицах актеров. Те уже сверились со своими текстами и готовы войти в кадр. Ассистент по актерам уже сделала режиссеру кофе и выложила перед ним на столике нужные страницы сценария. А то, что осветители куда-то ушли и второй режиссер шипит, что «из графика выбиваемся, будет вам пролонгация, а на премию не рассчитывайте», так это в порядке вещей – плавное течение жизни, так сказать…
Красивый столичный «премьер» Михаил Сергаков, одетый в гламурном соответствии со своим персонажем, с действительно приклеенной улыбкой, отказался репетировать сцену и предложил «уже снимать». «Уже давайте», – в тон согласился режиссер. Через плечо кинул «Мотор!», девушка-хлопушка буднично пробормотала название «Любовь была» и номер дубля, актеры начали сцену в приемной.
Он, элегантный и холеный владелец рекламного бизнеса, в присутствии своей секретарши (ее играла Зоя), холодно и бесстрастно распекал молодую и красивую агентессу, не сумевшую найти компромисс с заказчиком. Голос его звучал вкрадчиво, почти бархатно, но затаенное недовольство слышалось в каждом звуке:
– Ну, и что показалось вам неприемлемым во встречном предложении клиента, Светлана Георгиевна? Надеюсь, не сумма нашего гонорара, проставленная в договоре?
Агентесса (в исполнении звезды помельче, но тоже хорошо знающей себе цену) отвечала с чувством собственной правоты, без малейшего намека на испуг: