не не жалко. Но девчонка, как с цепи сорвалась, хотя вроде бы тяжко работать её никто не заставлял.
Опломбированный ящик с винтовками нам, как оптовым покупателям, снесли в машину “подосиновики”.
Патроны, которые я закупил в соседнем зале целых два ящика и 10 коробок – четыре с половиной тысячи штук, нам также затащили в машину “подосиновики”, которые торчали на подхвате в патронном маркете.
Там же, кстати, продавали и трофейный длинноствол. Но его было немного. И он был для нас уже не актуален. Даже смотреть не стали.
С виду кажется, что патронов я набрал с лишком – ящиками же, но на самом деле, это всего лишь по три боекомплекта на каждый ствол. Положа руку на сердце – на один бой средней интенсивности. Остальной боезапас думал добрать потом, дешевыми демидовскими патронами, по оказии.
Бог мой, чтобы просто проехать расстояние равное от старосветской Москвы до Черного моря, тут необходимо экипироваться, как на войну.
Дас ист фантастиш!
Кстати, нам с Ингеборге в обеих залах подарили “от фирмы” по оружейной сумке. Общим числом четыре. В моей одиноко болтался лламовский кольт в кобуре. Остальные были использованы под переноску патронов в коробках. Именно так, на одном такси сам, на втором – моя шляпа. И только в последней сумке лежала вычищенная винтовка Ругера для Ингеборге, которая свой деринжер с патронами прямо у кассы нагло засунула в сумочку, на что тактичный Дональд просто закрыл глаза.
Хорошо быть красивой женщиной!
Океан был сегодня ласков, лениво накатываясь длинной волной по мелководью на песчаный берег, неуловимо напоминающий тихоокеанское побережье Калифорнии. Не хватало только длинных пирсов на деревянных сваях.
Ингеборге радостно плескалась среди противоакульих сеток, а я, всего разок окунувшись в волну, нежился под решёткой солярия, борясь с накатывающим сном.
Как оказалось, я за эти дни устал. И даже не физически, а, как говориться, морально вымотался. Устал от баб-с, если быть конкретным. Слишком хорошо – тоже нехорошо, как оказалось.
Когда счастливая Ингеборге вернулась из объятий Нептуна, я уже совсем сомлел.
Пришлось снова вставать и тащиться реанимировать себя соленой водичкой.
– Ты заметил, милый, что вода тут совсем слабосолёная, – обратилась ко мне Ингеборге, когда я вылез из океана, – Почти как на Балтике.
– Нет, не заметил, – отозвался я.
И, встав во весь рост, стал переодевать мокрые плавки на обычное бельё.
Лежащая неподалеку на шезлонгах парочка пиндосов средних лет вытаращила глаза на мою промежность, как будто бы увидела там что-то принципиально новое.
– Милый, – рассмеялась Ингеборге, – Не пугай местных обывателей своей выдающейся елдой.
Одев трусы, я сделал американцам “фак” средним пальцем и, когда они от меня возмущённо отвернулись, продолжил одеваться.
– Инга, хватит валяться, – сказал я весёлящейся подруге, – Дело делать пора. Забыла, зачем мы сюда приехали?
– Забыла, – улыбается, – Как это у вас русских говорят: волк не работа, в лес убежит.
Эта неправильность в сочетании с её восхитительно-сексуальным акцентом заставила меня улыбнуться.
– Работа не волк, в лес не убежит, – поправил я её.
– Зануда, – сказала мне Ингеборге и показала язык.
– Ты знаешь, что когда женщина показывает мужчине язык, то она тем самым подает ему сигнал, что она не против минета, – съязвил я лекторским тоном.
– А кто тебе сказал, что я буду против? – заблестела Ингеборге своим млядским глазом.
– Прямо здесь? – выдал я провокацию.
– Можно и здесь, – спокойной констатировала Ингеборге, – Только вот боюсь, что меня тут советами замучают.
Она кивнула на любопытных пиндосов.
– А также, боюсь, – добавила красотка, – Что после этого нас перестанут пускать ещё и на эту Базу.
Когда мы отсмеялись, Ингеборге лукаво сощурившись, сказала.
– У меня есть предложение, подкупающее своей новизной. Давай переместимся в наш люкс, где ты получишь всё, что хочешь, по праздничной программе.
Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов “Северная Америка”.
22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 22:00
Когда я очнулся, то не сразу разобрался в полутьме: где я?
Но чувствовал себя хорошо отдохнувшим. На удивление.
Окна в номере были плотно зашторены. Ингеборге под узким лучом направленной лампы за письменным столом что-то увлечённо подсчитывала на маленьком калькуляторе “Ситезен”. И время от времени делала записи.
Кровать у оголовья была загорожена спинкой большого кресла, чтобы свет от лампы не мешал мне спать. Заботливая у меня “старшая жена”.
Почувствовав мой взгляд, Ингеборге оглянулась, улыбаясь.
– Проснулся, милый? Пить хочешь? – голос участливый, добрый даже.
– А что есть? – прозвучало из меня довольно хрипло.
– Чай холодный, можно со льдом.
– Нет, мне спросонья надо что-то горячее, – высказал я свои пожелания.
– Сейчас будет, – она тут же встала и вышла из номера.
Пока я просыпался, да нашел в себе силы пойти в свою ванную комнату, поплескать на морду водой и воспользоваться гостиничной зубной щёткой, Ингеборге уже пришла, принеся на маленьком подносике две чашки черного кофе, от которых шел легкий парок.
Свежеумытый я с большим удовольствием выпил ароматный крепкий напиток. Даже без сахара кофе был очень вкусный. И я окончательно проснулся. И наконец-то почувствовал себя не только отдохнувшим, но и свежим. За все эти дни на Новой Земле мне этого не удавалось как-то раньше.
– Ты где тут элитный кофе нашла? – спросил я, попробовав горячий напиток.
– Это не элитный кофе, милый. Это совсем даже ординарный сорт для Новой Земли, как меня просветили. Правда, сварен он правильно, не по-американски. Чай тут плохо растет, и, как говорят, на вкус дрянь – я не рискнула пробовать. А вот кофе наоборот получается лучше, чем его исходный староземельный сорт. Это мокко, милый.
– Мокко? Не выдумываешь? Я, было, подумал, что это кофе с Суматры, не иначе. Даже с моими доходами я пробовал такой всего один раз. В Амстердаме.
Она поставила чашечку на стол и придвинула ко мне пепельницу.
– Зачем мне что-то выдумывать, когда вся наша жизнь сейчас сплошная выдумка, точнее – фантасмагория.
Я закурил, и кивнул головой, полностью с ней соглашаясь.
– Кстати, милый, если ты не будешь добывать себе сигареты разбоем, то рискуешь разориться на староземельном табаке, – подколола меня девушка.
– Это уже новоземельный, – показал ей пачку “Конкисты”, на которой был нарисована чья-то голова в шлеме-марионе, – Он недорогой. Правда, пока только в Виго. Я его у Ноя отбил. Всего по два с полтиной за пачку. А в самом Виго, как говорят, его продают по одному экю за двадцать штук. Но ты права, давно пора бросать эту дурную женскую привычку.
– Милый, я, конечно, была не вправе, но не смогла удержаться и приобрела для тебя по одной сигаре разных сортов. Попробуешь – выберешь, что понравиться. Сигары тут местные и дешевые. Их все тут курят, как оказалось. Староземельные сигареты, как правило, ограничены в хождении Базами и Порто-Франко. И основной потребитель – служащие Ордена. Они тут очень много зарабатывают, и могут себе это позволить. Так же, как в Москве холуи олигархов курят настоящие американские сигареты, а не всякую дрянь, сделанную специально для России.
Ингеборге из сумочки выложила на стол пяток разнокалиберных сигар. От тонкой и длинной, как голландская “Слим панатела”, до толстой, как гаванская “Корона”.
– Спасибо, милая, ты ужасно добра ко мне, – я был тронут её ниманием.
– А о ком же мне ещё заботиться, милый, как не о своем муже, – смеется, – Разве что о младших женах.
-Что ты тут черкала, пока я спал? – поинтересовался её трудами.
– Дела отрядные, да заботы. Тоже отрядные, – как-то вдруг устало произнесла девушка, – Денег много не бывает, вот и приходится заниматься перекидками с одной статьи бюджета на другую, как бухгалтеру у мошенника. Пока ты спал, я прошвырнулась по магазинам, сравнила цены. Что-то тут дешевле, а что-то и дороже. Иногда даже существенней. Прикупила разных мелочей, особенно, женских. Без них нам в дороге нельзя – вата, тампоны, прокладки...
– С крылышками? – развеселился я, припомнив навязчивую телерекламу со Старой Земли.
– И с крылышками тоже, – улыбнулась Ингеборге.
– Ожидаешь эпидемию критических дней? – продолжал я её подкалывать.
– А ты не смейся. Это, между прочим, проблема, которую надо решать заранее. Иначе в дороге тебе мало не покажется, – пригрозила она.
– Интересно, а как же раньше тысячелетиями без всего этого обходились? – не столько спросил, сколько задумался вслух.
– Нижними юбками, милый, – охотно просветила меня Ингеборге, – Носили по две-три сразу, чтобы на основную юбку пятен не посадить. Потом стирали и крахмалили, для меньшей впитываемости. А основное платье сажали на кринолин и фижмы, чтобы нижние юбки не соприкасались с верхней. Поэтому, пока нижнее бельё не придумали, юбки были длинной до полу, чтобы не светить на всю округу кровавыми потёками по коленкам.
– Что-то не сходиться у меня, – возразил я ей, – Нижние женские панталоны придумали в конце восемнадцатого века, а юбки укоротились только после первой мировой войны.
– А т