.
Почувствовав мой взгляд, Ингеборге оглянулась, улыбаясь.
– Проснулся, милый? Пить хочешь? – голос участливый, добрый даже.
– А что есть? – прозвучало из меня довольно хрипло.
– Чай холодный, можно со льдом.
– Нет, мне спросонья надо что-то горячее, – высказал я свои пожелания.
– Сейчас будет, – она тут же встала и вышла из номера.
Пока я просыпался, да нашел в себе силы пойти в свою ванную комнату, поплескать на морду водой и воспользоваться гостиничной зубной щёткой, Ингеборге уже пришла, принеся на маленьком подносике две чашки черного кофе, от которых шел легкий парок.
Свежеумытый я с большим удовольствием выпил ароматный крепкий напиток. Даже без сахара кофе был очень вкусный. И я окончательно проснулся. И наконец-то почувствовал себя не только отдохнувшим, но и свежим. За все эти дни на Новой Земле мне этого не удавалось как-то раньше.
– Ты где тут элитный кофе нашла? – спросил я, попробовав горячий напиток.
– Это не элитный кофе, милый. Это совсем даже ординарный сорт для Новой Земли, как меня просветили. Правда, сварен он правильно, не по-американски. Чай тут плохо растет, и, как говорят, на вкус дрянь – я не рискнула пробовать. А вот кофе наоборот получается лучше, чем его исходный староземельный сорт. Это мокко, милый.
– Мокко? Не выдумываешь? Я, было, подумал, что это кофе с Суматры, не иначе. Даже с моими доходами я пробовал такой всего один раз. В Амстердаме.
Она поставила чашечку на стол и придвинула ко мне пепельницу.
– Зачем мне что-то выдумывать, когда вся наша жизнь сейчас сплошная выдумка, точнее – фантасмагория.
Я закурил, и кивнул головой, полностью с ней соглашаясь.
– Кстати, милый, если ты не будешь добывать себе сигареты разбоем, то рискуешь разориться на староземельном табаке, – подколола меня девушка.
– Это уже новоземельный, – показал ей пачку “Конкисты”, на которой был нарисована чья-то голова в шлеме-марионе, – Он недорогой. Правда, пока только в Виго. Я его у Ноя отбил. Всего по два с полтиной за пачку. А в самом Виго, как говорят, его продают по одному экю за двадцать штук. Но ты права, давно пора бросать эту дурную женскую привычку.
– Милый, я, конечно, была не вправе, но не смогла удержаться и приобрела для тебя по одной сигаре разных сортов. Попробуешь – выберешь, что понравиться. Сигары тут местные и дешевые. Их все тут курят, как оказалось. Староземельные сигареты, как правило, ограничены в хождении Базами и Порто-Франко. И основной потребитель – служащие Ордена. Они тут очень много зарабатывают, и могут себе это позволить. Так же, как в Москве холуи олигархов курят настоящие американские сигареты, а не всякую дрянь, сделанную специально для России.
Ингеборге из сумочки выложила на стол пяток разнокалиберных сигар. От тонкой и длинной, как голландская “Слим панатела”, до толстой, как гаванская “Корона”.
– Спасибо, милая, ты ужасно добра ко мне, – я был тронут её ниманием.
– А о ком же мне ещё заботиться, милый, как не о своем муже, – смеется, – Разве что о младших женах.
-Что ты тут черкала, пока я спал? – поинтересовался её трудами.
– Дела отрядные, да заботы. Тоже отрядные, – как-то вдруг устало произнесла девушка, – Денег много не бывает, вот и приходится заниматься перекидками с одной статьи бюджета на другую, как бухгалтеру у мошенника. Пока ты спал, я прошвырнулась по магазинам, сравнила цены. Что-то тут дешевле, а что-то и дороже. Иногда даже существенней. Прикупила разных мелочей, особенно, женских. Без них нам в дороге нельзя – вата, тампоны, прокладки...
– С крылышками? – развеселился я, припомнив навязчивую телерекламу со Старой Земли.
– И с крылышками тоже, – улыбнулась Ингеборге.
– Ожидаешь эпидемию критических дней? – продолжал я её подкалывать.
– А ты не смейся. Это, между прочим, проблема, которую надо решать заранее. Иначе в дороге тебе мало не покажется, – пригрозила она.
– Интересно, а как же раньше тысячелетиями без всего этого обходились? – не столько спросил, сколько задумался вслух.
– Нижними юбками, милый, – охотно просветила меня Ингеборге, – Носили по две-три сразу, чтобы на основную юбку пятен не посадить. Потом стирали и крахмалили, для меньшей впитываемости. А основное платье сажали на кринолин и фижмы, чтобы нижние юбки не соприкасались с верхней. Поэтому, пока нижнее бельё не придумали, юбки были длинной до полу, чтобы не светить на всю округу кровавыми потёками по коленкам.
– Что-то не сходиться у меня, – возразил я ей, – Нижние женские панталоны придумали в конце восемнадцатого века, а юбки укоротились только после первой мировой войны.
– А ты, философ мой, не учитываешь инерцию в мышлении людей. Да и поначалу такое бельё было доступно только тонкой прослойке аристократов. А пока всё добралось массово до народа, то и первая мировая уже кончилась, – говорит вроде серьезно, а глазами смеется.
– Ладно, хвались дальше, – поощрил её.
– Да все остальные покупки всё как-то больше по хозяйству. Иголки-нитки. Ножницы. Напёрстки. Мыло туалетное и хозяйственное. Полотенчики вот попались симпатичные. Я тебе с котёнком взяла, – улыбается, и внимательно смотрит на мою реакцию.
– С котёнком, так с котёнком. Мне всё равно, чем утираться, лишь бы кожа при этом не слазила, – ответил, как можно более равнодушно. Ибо не фиг устраивать мне такие дешёвые провокации.
– Не все такие нетребовательные, как ты, – покачала головой Ингеборге.
Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
– Ладно, выкладывай всё, я же чую, что у тебя что-то ещё есть. И это что-то серьёзное, в отличие от котёнков на полотенцах.
– Да, есть, – согласилась она, – Я разорилась на ещё один комплект униформы для всего отряда. Не ходить же нам в грязном, если запачкаемся. А в дороге постирать не всегда удастся.
– И что приобрела?
– Приобрела неплохо. Новый американский цифровой камуфляж. Такой... Весь в точках. Цвет – пустыня, как в Афганистане носят.
– Ты точно нас разорила. Навскидку цену не скажу, но это для нас слишком дорого.
– Смотря где покупать, милый, – широко так улыбается, счастливо, – Мне тут, по случаю достался кусочек того, чего почти не бывает. Я нарвалась тут в одной лавке на брак, который продавали, как ветошь и по цене ветоши. А всего-то там штанины одна длинней другой. Иногда рукав также длиннее. А всё остальное так же хорошо, как и на тех тряпках, которые прошли отбор в армии на качество. Покопавшись, я на всех наших подходящие комплекты нашла. И не тратила тысячу, как ты за БэУ в патруле, а всего тридцать восемь экю. За всё. На вес. Вот признай, я – хорошая хозяйка?
И подставила щёку для поцелуя.
– Ты классный баталёр для нашего отряда. Я в тебе не ошибся, – и поцеловал туда, куда было указано, – Кепки там тоже из брака?
– Кепи не было. Но я нашла хорошие черные береты. Фетровые, – и тут же спросила, – У вас же на флоте черные носят?
– Солдаты морской пехоты носят черные береты, – ответил, – А мы – матросы, носили бескозырки. С ленточками.
– И что у тебя было написано на ленточке?
– Северный флот, – ответил гордо.
А что? Я до сих пор горжусь тем, что служил на флоте. И искренне считаю, что служба воспитывает в юнце мужчину. Моя бы власть, я бы тех, кто в армии не служил, просто не допускал бы до гражданской государственной службы, связанной с властными полномочиями. Ни по назначению, ни по выборам. А то насмотрелся я на таких кандидатов в народные избранники. Ничего нет за душой, кроме денег. Да и те ворованные.
– Ты, наверное, был очень красивый в морской форме, – предположила Ингеборге.
– Не знаю, не разглядывал себя. Хотя ещё Кузьма Прутков писал, что “если хочешь быть красивым – поступай в гусары”.
– Гусары... Ооооо... – Ингеборге закатила глаза, – Обожаю!
– Если отряд сохраниться, то мы потом сможем пошить всем венгерки, как парадную форму. С золотыми шнурами. И лосины всем в обтяжку. Красного цвета. Красота!
– И кивер с султаном. Пушистым и длинным. Вот таким... – Ингеборге показала где-то сантиметров сорок.
– Зачем таким длинным? – удивился.
– А чтобы не понравившихся кавалеров отшивать. Типа сравни по длине, и отваливай. На меньшее мы не размениваемся, – и смеется заливисто, практически хохочет.
Отсмеявшись сказала заботливо.
– Ты примерь свой комплект, вдруг ещё ушивать придётся. Я же всё на глазок делала.
– Где? – я обернулся вокруг.
– Бери – надевай. Да нет, не там – это мой. Твой, вот, на кресле лежит. Нам я уже ушила по комплекту, а девчата сами себя обслужат. Не маленькие.
На кресле были аккуратно сложены куртка, тактические шаровары и майка. Всё в разноцветную крапочку серо-зелёных тонов.
– Ты заслужила ещё один поцелуй, – сказал я, рассматривая униформу.
– Заслужила – плати, – с готовностью подхватила Ингеборге.
Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов “Северная Америка”.
22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 24:01
Когда мы, наконец, закончили целоваться и выползли поужинать в “Марио”, то там гремела музыка, и народ вовсю отплясывал между столиков, совсем, как в советском кабаке времён моего детства. Под живой оркестр. Причем не электронный, а джазовый. Впрочем, профессиональным я бы этот музыкальный коллектив не назвал. Саксофонист