ообще играл на уровне Била Клинтона.
Впрочем, тут я понял, зачем Ингеборге ещё в номере капризно заставила меня цивильно одеться в мой московский прикид от “Брионии”, который утром заставила взять с собой. Тут все были одеты, как положено правилами в хорошем нью-йоркском ресторане. Разве что галстук не обязывали одевать на “фейсе”. И как только она об этом догадалась?
Даже орденские служащие, как оказалось, были в смокингах и вечерних платьях. Вели, так сказать, светскую жизнь.
Сама Ингеборге тоже облачилась в маленькое черное платье от “Версаче”, чем поразила меня до глубины души. Она и так была красотка, а тут уж...
Прямо слов нет.
И глаз не оторвать.
Моя откровенная реакция на этот наряд сделала её счастливой ещё в номере. А меня в ресторане, когда все глазели только на неё, а она танцевала только со мной.
Как тут было не заказать шампанского?
Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов “Северная Америка”.
22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 29:67.
После праздника, расчесывая волосы на ночь, Ингеборге неожиданно спросила.
– Жора, а у тебя дети есть?
– По-моему, нет, – буркнул я из-под подушки.
Не люблю такие вопросы.
– А не по твоему? – продолжала приставать литовка.
– Наверное, есть, где-нибудь, – отмахнулся, – Но мне об этом не сообщали.
– Ты не хочешь иметь детей? Это принцип? – вопросительные нотки девушки стали требовательными.
Я обернулся и честно ответил.
– Просто пока не с кем было хотеть.
– А у меня дочка родилась мертвой, – неожиданно призналась Ингеборге.
Она замолчала. В номере зависла тревожная тишина, но вскоре она сама её развеяла словами с горьким вкусом.
– И тут же закончилась любовь у моего банкира. Давно это было. В Литве ещё. Четыре года назад. В другой жизни.
Она снова ненадолго замолкла.
– Действительно, в совсем другой жизни.
День пятый
Новая земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов “Северная Америка”.
22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 8:16
После вчерашнего загула завтрак в бигмачной с непритязательным названием “Dinner” соседнего мотеля “Голубой лёд” поразил меня внезапной непритязательностью самой Ингеборге, выбравшей себе жареную картошку с кетчупом и филе-о-фиш.
Вот и пойми этих женщин.
“Диннер” был аналогом “Макдональдса”, только не московских его ресторанов, а типичных американских забегаловок с красными виниловыми сидениями и белыми пластиковыми столами, сгруппированными в этакие купе на шесть человек. И длинной стойкой с поварами, работающими при вас же.
На этот раз Фред был с нами, и, не сказав нам ничего, кроме “доброго утра”, увлеченно намазывая джем на тосты.
Мы с Ингеборге были одеты уже в американскую “цифру”, с черными беретами, фасонисто заправленными под левый погон.
На черные береты Инга утром прикрепила оригинальные серебряные кокарды в виде геральдического французского щита, наложенного на перекрещенные якоря с тросами. На верхней перекладине щита лежал горящий факел. Огонь факела был сделан золотым. На моем щитке косыми полосами шёл российский триколор, на её – литовский.
– Я для всех такие сделала, – призналась Ингеборге в очередной растрате, когда прицепляла на мой берет кокарду, – Очень символично получилось.
– А щитки у всех разные? – мне был интересен выверт её мысли.
– Нет, только у меня, Синевич и Лупу. У остальных – российские цвета.
Вот так вот. Фиксация развала СССР на символическом уровне в пределах одного гарема.
– А факел сверху что означает?
– Название нашего отряда, глупый, – широко улыбнулась девушка.
– Весьма символично, – согласился я, усмехаясь, – Когда ты только это успела?
– Вчера заказала, – поведала Ингеборге об этом, как о чём-то обыденном, – Местный ювелир их всю ночь клепал. Он так был доволен этим заказом, ты не поверишь. Мне показалось, что он тут больше ломбард держит, чем мастерскую. А мастер он хороший.
Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов “Северная Америка”.
22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 9:00
К девяти часам устроившись в колонну конвоя до Порто-Франко, и, распаковав на КПП своё оружие, мы наконец-то тронулись, сопровождаемые двумя патрульными “хамви” с крупнокалиберными пулемётами. Всего в колонне были не больше двух десятков машин.
В этот раз Ингеборге держала под рукой, постоянно поглаживая, свой “ругер”. На сидении, в пределах досягаемости другой руки, рядом с тючком униформы, лежал подсумок с пятью магазинами, туго набитыми патронами. Мы с Фредом было вооружены по-старому. Я даже “наган” на лламовский “кольт” не стал менять.
В третий раз эта дорога мне показалась скучной. Большая колонна отгоняла от себя любого зверя, заранее предупреждая поднятым над дорогой огромным облаком пыли. А окружающий ландшафт разнообразием так и не отличался: всё одно и то же вокруг. Фреда отвлекать от дороги, и, особенно, от дистанции, как-то не хотелось, не дай Бог врежемся ещё во впередиидущий грузовик. Поэтому поискал в зеркальце заднего вида глаза Ингеборге и спросил то, что меня давно подмывало спросить.
– Инга, ты, как вообще перенесла наше попаданство сюда?
– Нормально, – ответила девушка, – Где-то, даже, забавно. Но я не показатель. В последние годы я только и делаю, что переезжаю из страны в страну. Так что я привыкшая. А то, что вернуться назад не можем, то это как-то ещё, как следует, не осозналось. Бродит пока периферией. А ты это к чему завел?
– Сам не знаю. Но чую, он нужен этот разговор, – отвечаю ей, – И не только с тобой. Как сама думаешь, нам долго осталось ждать очередного выкидона с закидоном? И от кого? Меня это подспудно беспокоит.
– Если ты хотел узнать, попрётся ли кто-то ещё самовольно на панель, то с уверенностью могу сказать, что здесь, в Порто-Франко, этого не будет. Урок с хохлушками всеми усвоен. За будущее, в спокойной обстановке, не поручусь ни за что. А сейчас все сидят тихо. А что ты хочешь знать конкретно?
Немного подумав, всё же спросил.
– Хотел у тебя узнать, как настроение у девочек? О чём говорят между собой?
– Я тебе что – комиссар? – возмутилась литовка.
– Раз старшая жена, то и баталёр, и комиссар в одном лице, – спокойными словами нагружал я на неё обязанности.
– Нет уж, нет уж, – возражает, – На комиссара я не согласна. Комиссаром пусть Шицгал будет, у неё генетическая предрасположенность к этому.
– Ты так считаешь, только потому, что она – еврейка?
– Нет. Потому, что она как-то проболталась, что её прадед работал в Киевском ЧК в Гражданскую войну.
– Тогда она генетический особист, а не комиссар, – расставил я термины по полочкам.
– Это ещё что за зверь?
– Особист-то? – поймал её глаза в зеркале, на предмет посмотреть не разыгрывает ли она меня, – Нормальный зверь. В народе чекистом зовётся.
– Я литовка, а не латышка. У меня в роду чекистов не было, как и латышских стрелков. Я вообще рабочая девушка из семьи рыбаков.
Последнюю фразу она чуть не выкриунула.
– А ты это к чему? – удивился странным дрейфом темы.
– К тому, что кровавой гебнёй я работать у тебя не буду, – и отвернулась к окну, так что в зеркало видел только её щёку.
– Ну, мне же легче, – выдохнул озабоченно, – Тогда всё воспитание личного состава жён ложиться только на тебя. А я должен быть спокоен за их настроение и психологическое состояние.
– Об этом можешь пока не беспокоиться, милый, – ответила спокойно без истерики, – Насколько я поняла Доннермана, он их так загоняет, что им будет хотеться, как ты говоришь, только на горшок и в люлю.
– Ещё вопрос. На твой опытный взгляд, кто их них путана по жизни?
– Что ты вкладываешь в это определение?
– Кто не откажется от этой профессии, даже если мы благополучно прибудем в Одессу.
– Сложно сказать, – Ингеборге задумалась, потом предположила, – Всё будет зависеть от самой Одессы. От клиентов. От антуража. От заработков, в конце концов. Если можно будет столько же заработать без риска, если не будет красивой жизни... Да мало ли условий.
– Поставлю вопрос по-другому, – продолжил добывать из неё информацию, – Кто из них завяжет с проституцией?
– Ну, Жора, ты и вопросы задаёшь. Кто ж тебе на такое ответит. Да ещё за других.
– Понимаешь, – поделился я с ней сомнениями, – Не всё у меня укладывается в кассу. К примеру, кроме украинок, из вас никто не курит, хотя проститутки смолят поголовно.
– Просто, Жора, ты отстал от жизни. Курить – немодно теперь. И богатый клиент нынче привередливый пошел. Каждая вредная привычка идет в минус тарифу и сужает клиентскую базу. А тут ещё на этой Новой Земле цены на табак просто запретительные, по сравнению со староземельными. Даже те, кто баловался сигареткой время от времени, тут бросили. По деньгам. Да и проститутка проститутке рознь. Среди них классовое общество, если можно так выразится. Штирлиц с Бандерой приподнялись с плинтуса лишь благодаря красоте, но они долго бы на этом уровне не удержались. Слишком вульгарные. Даже чеченка наша, уж на что дикая, и та обтесалась, давно знает что можно, а что нельзя. Когда можно борзеть, а когда и сократиться не грех.
Мы замолчали и стали смотреть, как стадо рогачей перебирается через жел