но мы ничего не хотим. Но нас возмущает киднепинг, – сказал я по-русски тоном прокурора, обвиняющего в процессе.
Светлана перевела это мисс Майлз, которая тут же заорала, опять-таки по-английски.
– Какой, на хер, киднепинг? Вы в своем уме?
Вот так вот: вам нокдаун, мисс, констатировал я про себя. В слух же ответил.
– Именно киднепинг, мисссс... – вот так, с этаким издевательским польским пришепением на букву “с”, довольно констатировал я, переходя на русский язык и юридический канцелярит, – Именно киднепинг. То есть: похищение людей, совершенное вами, или вашей организацией под вашим руководством, по крайней мере, с вашим участием, в отношении четырнадцати человек, среди которых большинство несовершеннолетние, – отчеканил я, – То есть: налицо похищение детей, что в любой цивилизованной стране является тяжким уголовным преступлением.
Пока Светлана переводила, я лишний раз мысленно поощрительно пошлёпал себя по лысине. Наличие переводчика всегда позволяет стороне, которая знает оба языка, контролировать не только точность перевода и комментарии переводчика, но и иметь необходимую паузу для просчета вариантов. Сейчас моей задачей было вывести эту мымру из себя, и заставить совершать ошибки. А мои девочки уже сами догадались, что им пора снимать её на мобильники, как зарвавшегося гаишника. Блики вспышек уже пару раз сверкали за спиной.
– Ничего не понимаю, – уперлась Майлз, – Почему вы не хотите пройти нормальную стандартную процедуру регистрации переселенцев?
– Они не переселенцы, – робко вклинилась Оксана, – У них нет Ай-Ди. Совсем. Ни у кого. И я не понимаю, как это вообще могло произойти. Есть только это, – она протянула начальнице наш список-пропуск на корпоративную вечеринку.
Светлана вполголоса отбубнила Майлз перевод списка-пропуска, и даже дала на удивление краткую, но точную характеристику корпорации “Сибнедра”. Потом повернусь ко мне и спросила дополнительно.
– Я правильно понимаю, что эта именно та корпорация, которую контролирует из Лондона сам...
– Вы всё правильно понимаете, Светлана, – резко перебил я её, – Передайте мисс Майлз мои поздравления в том, что сегодня она лично насрала ему в праздничный торт. И я думаю, что он очень скоро узнает, кому за это выразить благодарность.
– Плевать, – уже спокойно сказала мисс Майлз, игнорируя нас и обращаясь только к Светлане и Оксане, – Всё равно они уже здесь. Назад им дороги нет, и никуда они не денутся с подводной лодки. Оксана, оформите им Ай-Ди и пропустите по программе “В” для неимущих переселенцев. Всё. Вопрос исчерпан. Беляева, за мной.
Но именно такой оборот дел меня абсолютно не устраивал.
– Эй ты, старая извращенка, как тебя там... Майлз, – окликнул я её в спину, когда она была уже в дверях, – Заруби себе на своем длинном носу: во-первых: мы не переселенцы и никогда ими не желали стать. Тем более, СЮДА. Второе, мы не неимущие, а вполне обеспеченные работой и недвижимостью высокооплачиваемые специалисты. Третье, и главное, верни нас обратно, тогда мы заберем все свои претензии назад и даже не будем против вас возбуждать уголовное преследование.
Вот так-то вот. Мы-то дураки, а вы-то нет?
– Вернуть вас обратно не может никто на ЭТОЙ Земле, – взвизгнула, оборачиваясь, мисс Майлз, явно задетая моей эскападой.
– А может у вас для этого просто не хватает компетенции? Тогда не нужно лишнего административного восторга. Просто передайте наш вопрос по инстанции своему руководству. Учтите, замять и даже локализовать этот инцидент вам уже не удастся. Так что настоятельно требую поставить в известность руководителя Базы.
В ответ Майлз ехидно улыбнулась, как доберман при виде захлебывающегося в злобном лае пекинеса.
– На данный момент я самое старшее руководство на Базе. Начальник Базы сейчас в отъезде.
– Значит, я правильно понял: вы отказываетесь отправлять нас обратно? – упрямо гнул я свою линию. А что ещё оставалось делать? Только хорошую мину при этой плохой игре.
– Не отказываюсь, а просто не могу. Такой возможности не предусмотрено. Ну, почему вы такой тупица? – она даже вздохнула удручённо.
– Хорошо, мисс, зададим вам вопрос по-другому: вы лично отказываетесь совершить некие действия, результатом которых будет наше возвращение домой, – и даже пальцем ткнул в её плоскую грудь..
– Ты всё ещё не понял, – взвизгнула Малз, – Да вы тут хоть усритесь, вы никогда не вернетесь назад. НИКОГДА! Это я вам говорю.
И поглядела в глаза Беляевой, как бы ища у той поддержки. Та только плечами пожала.
Оксана стояла за стойкой ресепшн, пытаясь прикинуться невидимкой.
– Тогда, будьте любезны, просветите меня по поводу нашего статуса, – пошел я в наступление, – Мы кто здесь для вас: заложники или военнопленные?
– Вы переселенцы! Другого статуса у вас не будет, – отрезала Майлз, а Светлана добросовестно перевела на русский.
– Ответ неправильный, – я принял позу Цицерона на его процессе против Катилины, – В наличие имеется группа невооруженных гражданских людей, даже не нон-комбатантов, большинству которых нет двадцати одного года. То есть они по международным правилам – несовершеннолетние. Они насильственно вырваны из привычной среды обитания и лишены свободы вооруженными людьми по предварительному сговору. К примеру, по законам штата Нью-Йорк это тянет от двадцати лет отсидки до пожизненного срока. Пожизненного лично вам мисс Майлз, как главному организатору этого киднепинга. Это в случае статуса заложников. Тогда у нас тогда к вам нет никаких претензий кроме возбуждения против вас уголовного преследования. Если же мы военнопленные, пусть даже депортированные гражданские лица, то в этом случае вы, согласно международным правилам, обязаны нас содержать: поить, кормить, предоставить жилье и медицинскую помощь. В этом случае действует Женевская конвенция, согласно которой вы, в случае гуманного обращения с пленными, можете и избежать наказания.
– Вы лоер? – усмешка мисс Майлз была очень ехидной.
– Нет, мисс, не имею такого статуса. Но право учил в университете хорошо.
– К чему вы ведете?
– К тому, старая стерва, что мои несовершеннолетние девочки не спали уже больше суток и последний раз ели больше восьми часов назад. А именно ты, как руководитель всего этого бардака, оторвала их от дома, от родных и близких, от работы, от сбережений, обрекла на страдания голодом и пыткой лишения сна. И после этого стоишь тут довольная, сытая, выспавшаяся, не испытывающая жажды и измываешься над детьми. Я смотрю, вы тут плотно забыли основные ценности не только демократии и гуманизма, но и паблик релейшнз. Общественностью это может быть расценено как пытки детей, лицом, злоупотребляющим своей властью и имеющим садистские наклонности.
– Ты, кондом штопаный, – взревела Майлз, видать где-то я её всё же зацепил за живое, – Ты здесь никто. И не тебе мне указывать, что мне с вами делать. На это у меня есть утвержденная инструкция, и я действую точно по ней.
– И в ней, конечно же, прописано, как похищать людей и применять к ним пытки? – это я произнес с издевательской ухмылкой, – Что-то сомневаюсь. Кстати, я могу увидеть эту инструкцию?
– Нет. Она для служебного пользования.
– Я так и думал, – ещё шире усмехаясь ей в лицо, – Я могу видеть прокурора?
– Нет. Такового здесь нет, – мисс Майлз вернула мне усмешку.
– Я могу увидеть судью?
– Нет. На Базе такого не предусмотрено.
– Я могу увидеть атторнея?
– Нет. Такого тоже не предусмотрено.
– Я могу увидеть коронера?
– Нет. Такого здесь тоже не предусмотрено.
– Я могу увидеть местного шерифа?
– Нет. Такового здесь не предусмотрено.
– А кто здесь предусмотрен?
– Я. – Майлз, как будто привстала на пьедестал.
– Вот как... – констатировал, – Значит никакой демократии, никакого правового и гражданского общества у вас тут нет, а в наличии только голимый тоталитаризм и вождизм мисс Майлз. В таком случае именно вы и ответственны за всё. Я могу связаться с вашим прямым начальством, фюрерин Майлз?
– Нет, – ответила она твёрдо, – Советую вам всем оформить статус переселенца и не устраивать тут Жакерию.
Вот это стерва! Надо отдать ей должное – умеет держать удар. Я просто в восхищении.
– А то что? – продолжил свой нажим, – Вы нам уже угрожаете? Чем? Необоснованными репрессиями? Вы нас расстреляете? Или будете публично вешать? Я этому уже не удивлюсь, ведь пытки к нам вы уже применили.
– Не валяйте дурака, мистер законник, – вновь высокомерно заявила Майлз, как бы, отмахиваясь от меня, – Оформляйте статус переселенца. В этом случае каждый из вас получит пособие от Ордена в размере одной тысячи экю и сможет свободно реализовать все свои планы по поводу еды, ночлега и прочих потребностей. Другого всё равно вам никто не предложит.
После этой тирады она победоносно окинула нас презрительным взглядом, и вышла в стеклянную дверь.
За ней, не глядя на нас, молча, ушла Беляева, которая после синхронного перевода, стояла за Майлз тенью.
Ну, что ж, один-ноль.
В пользу Майлз.
Но, как пел Высоцкий “ещё не вечер”.
Оксана, оставшаяся одна на посту разбираться с нами, только развела руками, показывая нам, что она тут вообще не причем, и ничего другого для нас сделать, увы, не