В самом деле.
«…„Киреев“ уехал через Ригу по французскому паспорту на имя Гайяра в качестве иностранца, возвращающегося из СССР к себе на родину. По приезде в Ригу он садится на пароход, отъезжающий в Скандинавию или в Амстердам, в зависимости от обстоятельств. Свой постоянный паспорт швейцарского гражданина на имя Анри Дюрана „Киреев“ получил на руки. По приезде в Стокгольм или Амстердам „Киреев“ уничтожает французский паспорт и переходит на швейцарский, по которому выезжает через Берлин в Вену. Из Берлина или одного из городов на пути к Берлину он дает телеграмму на имя Голованова Вячеслава — Москва, Никитский бульвар 12, кв. 5 — следующего содержания: „Выезжаю такого-то“, — следует дата его приезда в Берлин.
В Берлине он останавливается в отеле Am Zoo на Курфюрстендамм, где проживает неделю, в течение которой с ним можно встретиться в занимаемом им номере, где он будет ждать посещения от 12 до 14 часов ежедневно в течение недели…
Пароль для встречи с „Киреевым“ в Берлине и Вене один и тот же. Пароль: „Я представитель от фирмы Лонжин. Имею для вас поручение в Румынии“. Отзыв: „Да, я с Румынией хорошо знаком, предложение могу принять“.
…Если письмо с тайнописью, „Киреев“ подписывает его именем „Анри“, если без тайнописи — „Стась“.
Переписка идет через нас. В конце пцсьма мы должны ему в тайном тексте сообщать о благополучии семьи. Адрес его жены: Одесса, Гимназическая ул. 25, кв. 5 Рекемчук».
Мое внимание почему-то цепляется за строки этого документа: «…В Берлине он останавливается в отеле Am Zoo на Курфюрстендамм…»
Откуда мне знакомо это название? Курфюрстендамм — в Западном Берлине. Да, я бывал там еще в ту пору, когда город был разделен стеною на два мира. Но я никогда не жил там в гостиницах, не сиживал в ресторанах. Всё больше пасся на Фридрихштрассе, на Александерплац — в Восточном Берлине, где чувствовал себя почти как в родном совке… Откуда же?
Может быть, я просто переутомился, роясь в архивных бумагах уже который день подряд? Бывает — заскоки памяти…
И вдруг осенило. Да это же из фильма «Семнадцать мгновений весны»! Именно там, над рестораном, в котором вечерами гужевался Штирлиц, висела неоновая вывеска Am Zoo… вроде бы так.
Опять этот Штирлиц.
Вернувшись в Москву, я не стал дожидаться, покуда в ящике опять начнут крутить знаменитый сериал, а отправился в книжный магазин и купил там очередное издание романа Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны».
С автором я был знаком давно. Еще с той поры, когда работал заместителем главного редактора журнала «Молодая гвардия» (было такое: на что ни отважишься ради московской прописки, которую утратил, живя на Севере!). В этом журнале и был напечатан роман Юлиана Семенова «Пароль не нужен», проложивший тропку к «Мгновениям».
Он был тогда не слишком знаменит, не сильно богат, вел себя свойски и даже застенчиво. Улыбаясь, пересказывал мне светские новости, сглаживая шуткой их остроту, величая почему-то Никиту Сергеевича Хрущева «Соломоном Абрамычем». Шел как раз шестьдесят четвертый год, Соломону Абрамычу предрекали отставку, да так оно вскоре и случилось.
Год спустя, я распрощался с «Молодой гвардией», с ЦК ВЛКСМ и его румяным вождем Сергеем Павловым (скажу честно, что это было большим облегчением для нас обоих). Теперь работал на «Мосфильме», был несказанно увлечен новым делом.
Однажды позвонили из Комитета по кинематографии: нужно срочно найти литературную основу для совместного советско-монгольского фильма.
Естественно, что подумал, прежде всего, о Юлиане Семенове, о его романе «Пароль не нужен»: там были и Блюхер с Постышевым, и барон Унгерн с атаманом Семеновым, и чекист-разведчик Максим Максимович Исаев со своей молодой женой, прелестной поэтессой Сашенькой. Там было всё, что нужно: и Дальний Восток, и Монголия, и Китай, и даже Япония… Сам автор был восточником по образованию, по профессии, знал и даже преподавал язык пушту. Он был легок на подъем и сговорчив в делах.
Однако возникла закавыка: роман «Пароль не нужен» уже был продан Киностудии имени Горького и там начинались съемки фильма.
Я всё-таки пригласил Юлиана Семенова на «Мосфильм», и мы с ним быстро нашли выход: новый сценарий, новый сюжет, близкий по материалу к «Паролю». Тотчас определилось и название будущего фильма — «Исход». Автор отправился в Монголию, а я доложил Комитету по кинематографии, что боевое задание выполнено.
Так на страницах книг, на экранах кинозалов и на домашних экранах появился легендарный советский разведчик Максим Максимович Исаев, он же — Владимиров, он же — Штирлиц.
Ему еще предстояла опасная и трудная работа во многих горячих точках земного шара: в Харбине и Шанхае, в Париже и Кракове, в Испании и Португалии, в далекой Австралии и еще более далекой Южной Америке…
Но свою главную работу — в личине штандартенфюрера СС Макса фон Штирлица — он выполнил в гадючнике Третьего Рейха, в самом логове германского фашизма, в кабинетах и бункерах высшего гитлеровского руководства.
Он снискал непреходящую славу у миллионов зрителей фильма «Семнадцать мгновений весны».
Штирлиц стал поистине народным героем — как Чапаев, как Василий Теркин, как Гагарин.
Известно, что престарелый генсек Леонид Брежнев на полном серьезе предлагал присвоить товарищу Штирлицу (Исаеву) звание Героя Советского Союза. Еле втемяшили старцу, что такого реального человека нету, а есть лишь экранный и книжный герой-
Изрядная доля почестей и, конечно, денег перепала автору, Юлиану Семенову.
Создатель Штирлица преображался на глазах. Еще совсем недавно застенчивый и добрый малый, он быстро входил в роль человека всемогущего, из той плеяды деятелей искусства, о которых говорили: «Он туда двери ногой открывает!» — и, по обстоятельствам, добавлялось — куда.
Мои отношения с Юлианом Семеновым в тот период оставались добрыми, хотя он перессорился со многими из бывших друзей. Мы продолжали встречаться — то в Союзе писателей, то в Доме литераторов, то в редакции журнала «Новый мир», где-то еще, бывало, что и за рюмкой.
Однако теперь мне казалось, что в его улыбке, прячущейся в космах бороды и усов, в его карих глазах — всегда смеющихся и плутоватых, — сквозит насмешка иного рода: что он знает нечто, чего я покуда не знаю, а ведь это нечто имеет прямое отношение ко мне; что он предполагает во мне, как нынче говорят, лоха, который мог бы тоже кое-что добыть, кое-чего нарыть в архивных закромах секретных служб, но вот — стесняется товарищ, чистоплюйствует, боится ручки замарать; а может быть, боится и чего-то другого? ну, что ж, найдутся мастера с более цепкой хваткой…
Но меня взаправду совершенно не интересовал тогда — да и теперь не интересует, — прибыльный жанр шпионского романа. Я и сейчас, кому как ни покажется, пишу совсем иное.
Я ни о чем не спрашивал Юлиана Семенова. А он был не из тех, кто выкладывается без спроса.
Теперь-то я, может, и спросил бы.
Но его уже нет на свете.
Я так и не нашел в романе «Семнадцать мгновений весны» берлинского ресторанчика с вывеской «Am Zoo».
Штандартенфюрер СС Макс фон Штирлиц посещал многие злачные заведения Берлина, работавшие дни и ночи напролет даже в войну.
Он охотно сиживал в кабаке «Цигойнакеллер», то есть в «Цыганском подвале», где истинным арийцам появляться было срамно, за что эсэсовские начальство не раз делало ему втык; он был своим человеком и в ресторане «Мехико», который, наоборот, приспособили для своих утех люди из Гестапо; он не гнушался появляться и в ресторанчике «Грубый Готлиб», хозяин которого встречал своих клиентов отборными ругательствами, и в том был особый шик; он потягивал из рюмки свой любимый коньяк в подвальчике «Вайнштюбе»; поедал айсбайн, жирную свинину с капустой, в маленьком ресторане Пауля у развилки дорог, в тихом лесу…
Выписывая из книги эти адреса, я воздал должное аппетиту и вкусу автора.
Между прочим, я тоже люблю мужицкий айсбайн.