Между ними трещит напряжение, словно небольшие разряды, они раздражают их кожу невидимыми вспышками.
Саске хмуриться, отпускает чужую ткань, чтобы вытереть пятно крови у губ брата и посмотреть на красный отпечаток на своих пальцах. Губы у Итачи не были ранены, как и кожа лица.
Когда Саске поднял голову брата уже не было — он ловко спустился вниз и лишь небольшая точка сближалась с бьющимися основными силами Альянса. Саске до скрипа стиснул кулак, покачал головой и спрыгнул вслед за Итачи.
***
Первые ослепительные солнечные лучи, спадающие с окрашенного в палитры глубоко бордового цвета неба, обтекали бездвижно разбросанные тела воинов Альянса, ласкали их обезображенные перекошенные лица, навечно застывшие в гримасе предсмертного ужаса, бликами играли на испачканной земле, куда впитался весь хаос, вся кровавая ненависть шедшей бойни, на долгие века оставив свой отталкивающий след. Рассветное зарево несло в себе безмолвное обещание принести конец, оставить всё зло во тьме ночи для выживших шиноби, и пускай этого не произошло, оно дало им надежду, несмелую, тусклую, как маленький огонёк погасающей свечи посреди высушенного цветочного поля. Шиноби со слезами на глазах, на подогнутых от смиренной усталости ногах наблюдали за сражением великих Хокаге и бывшего отступника с нынешней погибелью, носившей имя древнего божества ветра и духа. Закалённые воины не могли перестать плакать, не сводя глаз с происходящего их спасения: в невидимой дали Мадару подавлял Бог Шиноби с Третьим Хокаге, а совершенно рядом за миллионы жизней сражаются воскресшие легендарные шиноби с вполне живым, вернувшимся в их ряды предателем.
Тобирама с Минато ловко уворачиваются от громадных фигур Сусаноо, одно из которых будто полыхает непотухаемым пламенем Аматэрасу. Итачи выставляет перед собой Зеркало Ята, поглощая атаку младшей сестры и замечает распальцовку Второго Хокаге. Он незамедлительно скрывает щит, рывком сближается с Изуной, пропускает длинный, будто прозрачный клинок катаны, вонзающейся и практически пробивающий защиту его Сусаноо, он напирает на неё, стискивает лезвие оружия до дрожи, второй рукой сжимает горло.
Взгляды Мангёко Шаринганов висящих словно в кристалле во лбу Сусаноо пересекаются. Миг, разбивающий скользящим звуком и в одну из граней вонзается расенган. Секунда — второй расенган прибавляет итак нанесенный урон. Легкий треск знаменует маленькую победу.
Минато отпрыгивает назад и мимо него с плеча Итачи проноситься подобно молнии Тобирама. Кончик меча глубоко входит в сердце расползающихся трещин, вспыхивает чёрным, ярым огнём, подобно липкому мёду растекается по всей грани. Сенджу встречается с пустыми, ничуть не удивлёнными глазами Изуны и до боли скрипит зубами, когда понимает, что с зоны поражения уйти не успеет: на кончике пальца Изуны сформировался чудовищно сжимающаяся фуутоном пуля катона размером с шарик от пинг-понга. Он с резким от неожиданности вздохом был откинут на плечо вынужденно отскочившего Итачи. Хрипящий воинственный крик сопроводил свистящий шум техники:
— Это тебе за Сакуру, мразь! — Наруто пронзил грань крутящимся подобно сюрикену из фуутона рассенганом, которая спустя бесконечную в замершем времени секунду разбилась на мелкие осколки, а вместе с ней Сусаноо единым всполохом потерял материальность.
Наруто удалось удержать технику, чтобы она до развеивания по касательной задела левое плечо Изуны и они оказались достаточно близко друг к другу, способные почти столкнуться лбами.
— Наруто, нет! — разнёсся над полем переполненных встревоженностью возглас Минато.
Пуля катона прожгла середину лба Узумаки, откинула его голову назад, удар в скулу — он тут же полетел вниз безвольной обмершей куклой с поджаренными мозгами.
Его тело подхватили крепкие руки отца до того, как оно превратилось в лепешку. Пока Минато напряжённо пялился в ровный круг с чёрной обрамляющей коркой во лбу сына за спиной исчез Сусаноо Итачи, вытирающий кровавые дорожки с щёк и сдерживающий кое-как кашель, а к ним подбежал что-то в панике орущий Саске. Напротив Четвёртого Хокаге пал на колени Саске, грубо встряхнул Наруто за плечи, но не получив никакого эффекта наконец взглянул в глаза. Ранее никогда не погасающий блеск в прекрасной весенней небесной лазури поблёк, и его стрелой пронзила противная горечь.
Минато под всеобщими взорами отцепил заледеневшие пальцы лучшего друга Саске, поднялся, крепче взяв мёртвого сына на руки. Он поднял голову на стоявшую перед ними в двадцати метрах Изуну. Отступница не пыталась напасть или восстановить Сусаноо — она почему-то позволила Намикадзе отнести Наруто к розововласой куноичи и уложить сына рядом.
— Это же Сакура? — разлепил сухие губы Минато, после кивка следовавшего за ним Саске осторожно сцепил ладони Узумаки и Харуно в замок — Не ошибусь, если предположу, что они встречались.
— Да…
Саске весь дрожал, стоя перед трупами лучших друзей, перед теми, кто покинул его мир слишком рано, перед теми, кто, в конце концов, осветил ему путь, погасший из-за самоуправства Итачи. Они каждый день дарили Саске тепло, любовь, ласку — всё то, чего он был лишён долгие годы. Наруто и Сакура вдохнули в него человечность, окутали уверенностью в завтрашним дне и подарили скрашивающую жалкую жизнь цель.
Вот, оба единственных лучших друга мертвы, а все обещания разбились на миллионы осколков.
Саске ведь ничего огромного не желал: лишь погулять на их свадьбе, стать крёстным их ребёнку и хранить их жизни до самой смерти от старости. Он не успел остановить глупого Наруто. Опоздал и не помог Сакуре. Он…
Саске медленно оглядел подсвечиваемое отвратительно яркими лучами окровавленное поле боя, натыкаясь взглядом на трупы товарищей, почти друзей из его выпуска академии, что устремили бессознательный взгляд кто куда. Некоторые, как на зло, утыкались лицом в землю и не были способны впосмертии наблюдать за последним их рассветом, до того, как их трупы закопают в кишащей червяками земле.
Итачи кладёт ладонь на его плечо, слегка сжимает, но Саске неожиданно упал на колени перед убитыми друзьями и заорал, уткнувшись лбом в землю. Его полный адской тоски и бессильной ярости долгий вопль был подобен раскатистому грому средь ясного неба — он проникал в самые отдалённые частички души и пробирал до ледяных мурашек, проносясь над замершими сухими, каменными равнинами Страны Земли.
Громкое дыхание сменило крик. Все в непонятном ступоре смотрели, как Саске, покачиваясь, встаёт, как его изуродованная ожогами фигура поворачивается к бездействующей Изуне.
— Саске!… — оклик Итачи тонет в штормовом гаме от Аматэрасу, кольцом окружившему Изуну. Он протягивает руку, но опаздывает и хватает лишь, казалось, спёртый воздух на месте младшего брата, который в непреодолимой преграде скрестил клинки катан с их сестрой.
Выжившие воины, Итачи и Хокаге могли лишь наблюдать за столкнувшимися друг с другом родственниками и ждать победы одного из них, молчаливо надеясь на смерть отступницы.
Звенела сталь клинков, разбрызгивая слепящие искры в жадно вспыхивающий чёрный огонь. Каждое столкновение — сбивающая с ног ударная волна, вперемешку с жутким ки, борющимся на нематериальном уровне. Каждая вспышка — попытка сжечь, снести, уничтожить противника. Каждый вздох — тщетное усилие восстановить кроху выносливости. Их силуэты смазаны для большинства наблюдателей, подвергаемых немыслимому давлению, напряженных настолько, что мышцы не выдерживают и заставляют оседать на обугленную землю.
Тобирама хмуриться и обращается к стоящему рядом Итачи:
— Ты сможешь связать меня с координационным центром?
Безмолвное понимание отразилось в прищуренных глазах Итачи, когда он, не отвлекаясь от нервирующего боя, сложил пару печатей и приложил палец к виску Второго Хокаге. Лёгкий посыл чакры, несколько минут неизвестного для Учиха разговора и в головах всего Альянса раздался хриплый, но твёрдый голос Шикаку: