«Микото? Мама?!» — сердце сбилось с ритма, Итачи невольно стал с прищуром оглядывать странную девочку. Неприятный сюрприз: она словно женская версия его младшего брата.
Печенье на вкус показались знакомыми. Пряными, сладковатым, родными на языке.
— Откуда они у тебя?
— Микото-каа-сан на день рождение подарила! — довольно, нежно улыбнулась девочка.
— И когда же оно у тебя? — с ожиданием неизбежного произнес Итачи.
— Сегодня!
Итачи поднял голову к небу, где неизменно блестели звезды. Вздохнул. Прижал котёнка теснее и сел на корточки перед…сестрой.
— Как тебя зовут, чудо? — губы растянулись в ласковой улыбке, а ладонь легла на повреждённую щеку, трепетно гладя большим пальцем.
— Учиха Изуна! А тебя?
— Итачи. Учиха Итачи…
Итачи зачесал назад выпавшие из хвоста волосы. Ветер ударяет в лицо из открытого окна, мурашки пробегаются по шее, становится немного холодно. Он поднимает голову, замечая выглядывавшего наружу Саске. Катана брата беспечно хранится на кресле.
Наглый бродяга исчез с колен. Дверь оказалась закрыта. Он задремал?
— Я не понимаю, Итачи, — от родного, отрешенного голоса он пару раз растерянно моргнул, возвращая осознанность — Ни того, почему ты вступил в «Акацуки», ни того, по какой причине Изуна стала…кем стала.
— Всё подвергается изменению, — философски ответил Итачи, ставя локоть на подлокотник и упираясь подбородком на кисть.
— Как правдиво, — Саске фыркнул, вздохнул неслышно, растрепал волосы на затылке — Ты подталкивал меня к мести. К пропасти. Я все годы раздумывал над этим и пришел к выводу, что ты хотел уйти легко, но простоту жизни слагают в сказках. Я не убью тебя. Не хочу пачкать руки о предателя клана и одновременно верного Конохе человека.
Саске отвернулся от окна, где предрассветные лучи нескромно обволакивают его фигуру. Итачи спокойно посмотрел на брата и мягко улыбнулся.
— Месть имеет смысл, когда нет иного пути. Благодаря Наруто-куну у тебя он появился. Я прав?
— У меня много друзей, брат. Этот неугомонный тип в их числе, к сожалению, — закатил глаза, вспоминая насколько же его бесил Узумаки своей навязчивостью.
— Ты завёл разговор не для того, чтобы похвастаться и спустить меня на землю. Дело в Изуне? — чёрная радужка проницательно сверкнула, переливаясь алым.
— Как всегда, — буркнул под нос Саске и кивнул — Ты должен понимать её больше кого бы то ни было, у тебя в прошлом, как у АНБУ, были расширены границы допущенной информации. Почему Изуна предала Коноху? Почему превратилась в отступницу, которую ищут все Великие Страны?
Итачи невозмутимо прикрыл глаза. От длительной паузы Саске решил, что его проигнорируют, отчего раздражение засвербело в груди тяготеющим комом.
— Сложно уверенно утверждать о причинах предательства. Сколь сложен человеческий мозг, столь невозможно до конца понять мотивы преступников.
— Что-то ты знаешь. Итачи!
— Знаю, — осадил одним взглядом пыл младшего открывший веки Итачи — Ты тоже знаешь. Все в Конохе знают.
Итачи сел в кресле ровнее, сложил ладони лодочкой перед собой.
— Изуну ненавидели с самого её рождения. В клане за то, как родилась. В семье за то, от кого появилась на свет. В детдоме за то, какой росла, несмотря на все невзгоды. В академии за то, какие таланты проявляла, превосходя тебя, второго наследника Великого клана, на голову. В Конохе за наличие в ней девятихвостого демона-лиса. Всей ненависти, что ей дали хватит для деформации и деградации личности.
— Я не знал, что над ней измывались ещё и в детдоме… Вот почему она его взорвала со всеми детьми, — с осознанием полноты пройденного дерьма сестры лицо Саске омрачилось — Однако ко всем джинчурики предвзятое отношение. Не слышал, чтобы они вредили родной деревне и подавались в бега.
— Мир никогда прежде не получал в качестве вместилища хвостатого представителя из нашего клана. Все, способные пробудить шаринган славятся искажённой психикой и стёртыми границами морали.
— Славятся, но это не всегда верно…
— Люди предвзяты, — спокойно заключит Итачи — Изуна сломалась, с ней в тот момент никого не было. Ничего удивительного в полученном итоге нет.
Саске надавил на висок, зажмурившись.
Его дело — убить предателя и вредителя. Как же сложно, когда эта цель неполнородная сестра. Не то чтобы он сильно её любил. В детстве больше внимания от старшего брата доставалась ей, таланты превосходили его, Изуна представлялась Саске высокомерной гордячкой. Перемотать бы время назад и хорошенько вмазать себе по носу. В сравнении с настоящим, в прошлом сестра летала на ангельских крыльях.
— Время выдвигаться, — серьезным тоном подытожил разговор Итачи и поднялся со скрипнувшего кресла — Не думай о прошлом слишком глубоко, Саске. Утонешь, повязнешь, как в зыбучим песке, никто не поможет выбраться. Ты умрёшь.
— Заткнись, — злобно скрипнул зубами младший, широким шагом прошел мимо брата, плечом задел его и щелкнул ручкой двери — Без тебя прекрасно справлюсь. Не думай, что если я отказался от мести, то ненависть исчезла. Она продолжает гореть, если перестанешь следить за словами рискуешь испытать пытки в разы хуже своей нынешней никчёмной жизни.
Ветхая дверь хлопнула за спиной младшего. Итачи закрыл окно, подкинул в руках ключ и спокойно последовал за Саске.
На лице старшего Учиха играла тонкая улыбка, а в обычно тихих глазах колыхнулась далёкая тоска.
***
Пустыня. Жаркая, съедающая и ненасытная, она высасывает все силы иностранных шиноби и не жалеет никого. Команда Шикамару, и Итачи в отдельности, пересекают зыбкий холм, как вдруг их с ног сбивает усилившейся ветер. Он поднимал песчинки, закручивал их в настоящий ураган и резал незащищенную часть кожи шиноби.
Дышать трудно, на языке неприятный привкус, а ноги едва удерживают тело от падения.
Наруто замечает смазанный силуэт, замерший посреди творившегося беспредела. Он часто моргал, безуспешно пытаясь убрать песчаную пелену. Его колени подкашиваются, а руки утопают в бесконечном песку. Он кашляет, поднимает голову на закрывающую его тень.
Итачи сделал купол из дотона. Посреди пустыни. В набирающую обороты бурю. Шикамару валяется в форме звездочки и косится на этого монстра в человеческом теле. Его ум настигают тяжелые мысли и сомнения: ведь вопрос в полной мере логичный — зачем Итачи они, если, как полагает Нара, у него достаточно способностей для убийства Изуны? Почему его отправили на миссию в одиночку, когда, по анонимным сведениям Хокаге, все члены организации ходят парами? Откуда в нем любезность? Он не похож на безумца, вырезавшего семью и клан. С другой стороны, не все сумасшедшие маниакальны, не все строят из себя жуткого клоуна.
— Я кого-то видел, — сипло после кашля признался Наруто.
Шикамару насторожился. Он резко сел, прижал ладонь к кобуре кунаев на бедре.
— Он стоял спокойно. Будто его буря не трогала.
— Она не вызвала искусственно, — заметил Саске, активируя шаринган. По крайней мере он не ощущает предполагаемого всплеска чакры, необходимой для настолько масштабной техники.
— Враг? — спросил Наруто, с кряхтением поднялся на ноги.
Итачи спрятал пол лица за высоким воротником, молчаливо опустил голову.
— Здесь, — коротко кинул Итачи и отпрыгнул от сию же секунду взрыхленной ямы.
Из неё вылезла рука, схватила воздух и исчезла.
Наруто, Саске и Шикамару попытались отступить к стене купола, чуть не обожглись о вспыхнувшее чёрное пламя. Небольшого диаметра дыра расширилась. Со свистом в середину укрытия от бури выпрыгнула закутанная в чёрный плащ фигура. Незваный гость отряхнул с жесткой, плотной ткани песок с камушками и пятнами, скинул прикрывающий лицо капюшон.
— Становится жарко, — сардонически прокомментировал Шикамару, всеми стараниями не желавший получить косоглазие. Его острый взгляд метался от чёрного огня, уменьшившего пространство, до знакомой девушки. Её внешность потерпела изменения: чёрные волосы выцвели в белые, тон лица нездорово побледнел единственная рука превратилась в деревянный протез с выступающими на нем синими тускло светящимися точно венами. И глаза. Её шаринган принял следующую стадию — Мангёко.