Ну да. Это было, наверное, немного банально, но всё же в этом что-то было. Пошлите женщину в плохом настроении с двумястами евро в обувной магазин, и она наверняка выйдет из него в хорошем расположении духа.
– То есть если хочешь сделать мир лучше, надо открыть обувной магазин, – сказала Труди.
– Это неплохая идея, – ответила я. – Хотя бы ради процентов, которые можно получить в собственном обувном магазине.
Труди обняла меня.
– То есть договорились: мамы-мафия откроет обувной магазин в посёлке «Насекомые».
– Э-э-э… – сказала я.
– У меня идея, у тебя деньги, а у Мими – ноу-хау. Анна после рождения ребёнка сможет, наверное, работать на полставки, если захочет.
Со своим сумасшедшим темпом Труди, как всегда, застала меня врасплох, но мне хватило ума не вываливать на неё кучу аргументов против. Замечания типа «Ты не думаешь, что немного забегаешь вперёд?» регулярно злили Труди.
– Сейчас нам надо подождать, пока вселенная не пошлёт нам подходящее помещение, – сказала она.
– Да, вот именно. – ответила я. Пока вселенная нам его пошлёт, у Труди появится новая мировая идея, для которой она предложит меня как инвестора, я была в этом совершенно уверена. Я должна была, правда, согласиться, что обувной магазин был до сих пор лучшей идеей, намного лучше, чем «Храм света», «Био-Центр» или «Симуляция чакр драгоценными камнями».
У меня, кстати, было действительно относительно много денег, и это только потому, что я развелась. Мой бывший муж был не только хорошо зарабатывающим старшим прокурором, но он и получил наследство от родителей и различных бездетных родственников. Два его дяди были такими милыми, что упомянули меня в своём завещании, а Лоренц стал играть на бирже – всё это в период нашей так называемой «общности совместно нажитого имущества». Когда сам не ожидаешь наследства, поскольку шестьдесят коров вместе с хозяйством и домом уже переписаны на младшего брата, слова «совместно нажитое имущество» имеют большое значение, в отличие от «раздела имущества». Я могу горячо рекомендовать «совместно нажитое имущество», в первую очередь тогда, когда муж разбирается в акциях. И Антона я тоже могу порекомендовать, он был моим адвокатом по разводу, и он не только обеспечил мне половину дохода, но также и приличную сумму того, что называлось «выравниванием долей супругов». Нелли и Юлиуса, наших детей, я могла взять себе, тут мой бывший муж был великодушнее, чем со своим инвестиционным фондом. Наверное, это потому, что за несколько месяцев до нашего расставания он познакомился с ошеломляюще красивой и интеллигентной фотомоделью по имени Пэрис (произносится Пэррис) и мечтал о такой жизни, в которой маленький ребёнок и дочка-подросток только помешают.
Конечно, я была в шоке, когда Лоренц дал мне отставку, но постепенно мне стало ясно, что это было лучшее, что могло со мной произойти. Благодаря Лоренцу у меня была новая жизнь, новые соседи, новые подруги – и Антон.
У Лоренца была Пэрис, ошеломляюще красивая и интеллигентная фотомодель, и он мог быть счастливыми и довольным. Но с тех пор, как Пэрис забеременела близнецами, у меня возникло впечатление, что он немного ропщет на судьбу. Он только что от нас избавился, чтобы вести беззаботную жизнь, полную всяких неожиданностей, удовольствия и спортивных автомобилей. С близнецами ему придётся обо всём этом забыть на ближайшие десять-двадцать лет. Иногда я не могла удержаться от некоторого злорадства.
Но и в моей жизни были некоторые закавыки.
Эмили. Мои родители. Гольф.
Нет, это не ошибка, я имею ввиду действительно гольф, а не Рольф или Вольф, которые, может быть, доставляют проблемы другим людям. В семье Антона все играли в гольф. И все друзья и знакомые Антона тоже играли в гольф. Даже Эмили играла в гольф, оснащённая хорошенькими маленькими клюшками, перчатками и клетчатой шапочкой с козырьком.
Антон был убеждён, что всем людям, которые не играют в гольф, в жизни не хватает чего-то основополагающего, поэтому он подарил мне абонемент на курсы гольфа в своём клубе. Я тут же купила себе клетчатую шапочку с козырьком и подходящие брюки. Но это не помогло: из всех участников я была самой бесталанной. Единственной, кто не усвоил правила. Единственной в клетчатых брюках. И единственной, кому тренер дал клюшкой под коленки. Разумеется, по ошибке, хотя, казалось, он не мог в это поверить.
– И как? Тебе понравилось? – спросил Антон, когда я вернулась домой.
Корректный ответ был бы «нет». Но я просто не могла разочаровать Антона. Кроме того, мне не хотелось казаться неблагодарной. Поэтому я улыбнулась и сказала, что было здорово.