Даже если у вас только одно шоу, работать нужно каждый день, причем допоздна. Приходишь рано утром, а уходишь ближе к ночи. Совещания по обсуждению нового сюжета, бесконечные репетиции, слишком много кофе и катастрофически мало дневного света. Иногда я забывал причину, по которой так много работаю. Но потом все равно вспоминал.
Я много работаю, конечно, ради Пэта. И ради Сид с Пегги тоже. А теперь, когда моего отца больше нет, и ради мамы. И, что бы ни говорила моя жена, я не могу заставить себя не чувствовать, что я работаю и ради нашего ребенка, того, что еще не родился.
Молодая женщина без стука вошла в офис Марти. Это была одна из нескольких стройных рыжеволосых девушек, работавших в «Мэд Манн», которые выглядели точно так же, как и Шивон в то время, когда была еще не замужем. Девушка наклонилась над огромным рабочим столом Марти, что-то ища в одном из ящиков.
— Что такое, милая, — улыбнулся Марти. — Потеряла свой степлер?
— Мне нужен пробный вариант «Шести пьяных студентов» для твоих венгров.
Марти вытащил потрепанную видеокассету и протянул ей.
— Мы весьма удачно распродаем нашу концепцию, — сообщил он мне. — Собираются делать «Шесть пьяных китайских студентов в одной квартире», «Шесть пьяных польских студентов». Вот увидишь, по всему миру у всех «встанет».
Мы оба посмотрели вслед удалившейся рыжей девушке.
— Мы тут собираемся пойти в кабачок «Веселый прокаженный» пропустить пару стаканчиков. Не хочешь присоединиться к нам, Гарри? У нее есть подруга, — предложил Марти.
— Мне нужно бежать домой. У нас будут гости.
— Звучит заманчиво.
— Ну, как тебе сказать. Это вечеринка для семилетних девочек.
— Тогда в другой раз. — Марти проводил меня до дверей офиса. — Не забудь, что я тебе говорил: не стоит хранить все яйца в одной корзине.
— Ладно, не забуду. Он обнял меня:
— Знаешь, в чем твоя проблема, Гарри?
— В чем же?
— Ты веришь в настоящую любовь, — печально улыбнулся мой старый друг. — А это всегда заканчивается слезами.
Это мгновение должно было стать счастливым. Мы вчетвером ели торт. Мы с Сид, Пегги и Пэт. Наша новая семья наслаждалась десертом. Но когда Пэт покончил с заглатыванием последнего куска — в его возрасте веселишься по любому поводу, — он вдруг довольно громко отрыгнул.
— Ха! — произнес он со смущенной улыбкой. — Вот смешно!
Пегги изящно промокнула губы салфеткой:
— Нет, Пэт. Это совершенно не смешно. Это просто отвратительно. Правда, мамочка?
Сид улыбнулась им обоим.
— Это, конечно, не очень красиво, но я уверена, что Пэт так больше не будет.
— Лично я не считаю это смешным, — повторила Пегги, которая в своем возрасте уже могла говорить с убежденностью королевского отпрыска.
— А я уверена, что такой большой мальчик, как Пэт, когда хорошенько подумает, тоже не будет больше считать это смешным.
Мой сын был в отчаянии.
Я знал, что у него просто так случайно вышло с отрыжкой, а всеобщее внимание он привлек к этому лишь потому, что был уверен, что все только посмеются и развеселятся. И в первый, но не в последний раз я разрывался пополам, не зная, как поступить: встать ли мне на сторону моего сына или поддержать жену.
По правде говоря, я тоже вовсе не хотел, чтобы он рыгал или пукал в моем присутствии — он мог бы приберечь эти фокусы для компании своих школьных приятелей, которые, несомненно, сопроводили бы каждую такую выходку бурными овациями и смехом до слез. Но когда я увидел, как от унижения у него загорелись щеки, а глаза наполнились слезами, меня разобрало.
Он не заслужил, чтобы его стыдили. Из-за какой-то случайной отрыжки.
— Он всего лишь ребенок, — обратился я к Сид. — Что ты от него ждешь? Церемоний в духе Оскара Уайльда? Дай ему спокойно доесть торт.
Сид и Пегги в удивлении уставились на меня. Моя жена ничего не сказала, только широко раскрыла свои красивые глаза. А ее дочь презрительно фыркнула:
— Ну, надо же, кто-то сегодня встал не с той ноги. Мамочка, можно мне еще кусочек торта?