⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Говорят, голубь всегда найдет себе голубку, а змей — змею. Хитрец Кокчокез быстро понял, что десять буянов Орозду будут ему верными помощниками.
Однажды он пришел к ним в юрту и сказал:
— Если подумать, то вы славные джигиты, даже мудрые джигиты, а почему-то вас прозвали буянами. Всему виной то, что вы до сих пор холосты. А между тем разве среди сорока подруг Каныкей не найдете вы себе хороших и красивых жен?
Десять буянов захохотали, польщенные словами Кокчокеза, но старший из них, в котором было все же немного мозгу, озабоченно сказал:
— Подруги Каныкей — жены сорока воинов Манаса. Если мы последуем твоему совету, киргизский лев не пощадит нас.
Кокчокез разгневался:
— Доколе вы будете называть Манаса киргизским львом? Доколе вы будете трепетать перед ним? Разве я, и вы, и Манас — не дети родных братьев? Если мы соединим наши племена против Манаса, то я женю вас на десяти подругах Каныкей, а на остальных тридцати женятся мои джигиты, а я сам женюсь на Каныкей и стану ханом, а вы будете первыми людьми у меня.
— Ты забываешь о Бае, хитрый Кокчокез, — сказал старший буян. — Он остался на Алтае ханом, и народ предан ему. Бай не допустит тебя к власти.
Кокчокез отвечал:
— Мы посеем в народе слухи о поражении Манаса. Мы заставим Бая смириться. Если же он окажется строптивым, убьем его. Разве недостоин он смерти хотя бы потому, что так дурно обращается с вами, сыновьями своего брата, избрав своим советником незнатного Бозуула?
— Бозуула тоже убьем! — сказали сыновья Орозду.
Десять буянов и один хитрец приступили к своему черному делу. Они распространили слух, что Манас убит, что убиты все его богатыри, что войско разгромлено.
— Доверили мы жизни киргизов взбалмошному юнцу! — говорили сеятели слухов. — Не лучше ли нам избрать своим ханом почтенного, осторожного Кокчокеза?
Каныкей не верила этим слухам. Она утешала своих подруг, говоря, что во всем видит коварство Кокчокеза, что Манас и его богатыри живы, что скоро будут вести от них.
На закате одного из дней в ее юрту вошел Кокчокез и сказал:
— Манас убит. Выходи за меня замуж: ты запала мне в душу.
Каныкей с гневом прогнала его, крикнув:
— Манас жив, а ты противен мне! Лучше умру, а не нарушу своего слова, не стану твоею женою. Ты недостоин пыли под копытами коня Манаса!
Тогда Кокчокез отправился к Баю и сказал сердито:
— Манас убит. Войско его разбито. Прикажи Каныкей стать моей женой.
Эти слова привели Бая в бешенство. Он воскликнул:
— Стыдись, Кокчокез! Ты нашел покой под крылом Манаса, а злоумышляешь против него! Разве не Манас возвысил наш народ? Теперь я вижу, кто сеет черные слухи. Теперь я вижу, что умница Каныкей была права, предупреждая меня о твоем коварстве. Убирайся прочь, а завтра ты предстанешь перед судом стариков.
Кокчокез усмехнулся и вышел из юрты. Оказалось, что его люди были уже наготове. К нему приблизились десять буянов Орозду, ожидая приказания. Кокчокез сказал им:
— Убейте Бая, а я поведу своих воинов и уничтожу тысячу джигитов Бозуула.
Десять буянов ворвались в юрту Бая.
Но Кокчокез, не желая входить с буянами в юрту старика, обманул их. Он не пошел уничтожать тысячу воинов, ибо знал, что в этом нет надобности. Еще днем созвал Кокчокез всех воинов на угощение и отравил их. Теперь их трупы валялись на траве возле грязных юрт Кокчокеза. Беспокоило Кокчокеза лишь то, что среди отравленных не было их начальника Бозуула: тот выехал на охоту, иначе не позволил бы он своим воинам принять приглашение коварного пришельца. Не знал Кокчокез, что Бозуул, вернувшись с охоты, увидел трупы своих соратников и в ужасе помчался к Баю, но, заметив, как десять буянов ворвались к старейшине, притаился за его юртой, держа коня на длинном поводу.
Бай, увидев мечи в руках десяти буянов, сразу понял их намерения.
— Я думал, — сказал он, — что если погибну, то на поле боя, а вот приходится погибать в своей юрте. Я думал, что если погибну, то от руки коварного врага, а вот приходится погибать от руки своих племянников, от родных детей моего брата!
И старейшина Бай стал причитать, а десять буянов стояли, ожидая, когда он кончит, ибо нельзя прерывать последние слова человека, которого собираешься убить.
— Если бы здесь был Манас! — причитал Бай. — Если бы здесь был Кошой! Если бы здесь был Джакып! Если бы здесь был Кокчо!
Бозуул, таясь за юртой, не знал, как ему поступить. Он понимал, что не справится с десятью буянами, но предсмертный плач старого хана разрывал ему сердце.