Воистину чудесен Внутренний Город! Число его жителей неимоверно, и сколько в нем жителей, столько и диковинок. Но удивительней всего женщины Железной Столицы, качающиеся на своих маленьких ножках. Говорят, что китаянки — самые красивые женщины на земле, и вот почему. Однажды ангел девической прелести летал с кувшином красоты над землей. Пожелал ангел пролить на лица женщин влагу красоты, но все женщины спали, и ангелу не хотелось их будить. Не спали одни китаянки, ибо в Китае солнце восходит раньше, чем в других странах, и ангел, опрокинув свой кувшин, излил на них влагу красоты…
Еще мы увидим знатных китайцев в шелковых халатах, перехваченных золотыми кушаками, с которых свисают жемчужные кисти. У этой знати длинные, до самых пят, косы, усыпанные алмазами. Важные господа возлежат на носилках, направляясь во дворец, ничему не удивляясь, пресытясь чудесами. Вот поравнялись носилки с многоярусным каменным зданием, окруженным широколиственным садом, и вдруг облака, лениво плывшие над городом, встрепенулись, превратились в хищных птиц и стремглав полетели вниз, скрывшись за каменной оградой. Но и этому чуду не удивились китайцы и спокойно продолжали свой путь, ибо знали они, что многоярусное здание — школа Главного Чародея и наступил именно тот час, час Обезьяны, когда ученики овладевают искусством колдовства.
Вот остановились носилки у дворца, равного которому не было во вселенной: здесь пребывал хан ханов Эсен, владыка китайцев, манджу, тыргаутов, солонов, шибе, шангоев, владыка сорока племен и держав.
Эсен вел свой род от самого Чингиза.
Сто лет владел дом Чингиза сорокадержавным Китаем, и говорил хан ханов только по-китайски, и обычаи были у него китайские, и жены его были китаянками, и самые знатные китайцы пресмыкались перед ним и перед всеми сорока ханами из дома Чингиза.
И только черная кость — люди земли, бесправные бедняки помнили, что Эсен и его ханы — чужеземные притеснители, ненавистные благородной душе.
Эсен презирал ропот чернокостных, он возвышал вельмож, опытных в искусстве притеснения, говоря: «Хотя мы завоевали Китай, сидя на лошади, управлять Китаем, сидя на лошади, невозможно. Мы назвали нашу столицу Железной, и железным должно быть наше сердце, и железной да будет наша рука, которая правит. И да будет под нами народ, который нам нужен для того, чтобы он платил нам подати».
Чтобы устрашить народ, чтобы лишить его крылатой отваги, вход во дворец Эсена охраняли драконы и тигры, а на воротах, достигавших нижних небес, были начертаны знаки, смысл которых был таков:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Если драконы и тигры пропустят нас, то мы вступим во дворец и войдем в первый чертог. Вдоль стен его, украшенных лепными изображениями воинов и коней, стоят люди в шелковых халатах, перехваченных поясами с белыми кисточками: это калдаи, китайская знать. Они окружают серебряный престол и кланяются изображению Эсена на нем, но хан ханов не восседает на этом престоле.
Тогда мы войдем в следующий чертог. Вдоль стен его, расписанных пестро и замысловато, стоят люди в бархатных халатах, перехваченных поясами с желтыми кисточками. На бритых головах в том месте, откуда растут косы, сияют драгоценные камни. Эти люди — полуханы, владетели уделов. Они окружают золотой престол и кланяются изображению Эсена на нем, но хан ханов не восседает на этом престоле.
Тогда мы вступим в третий чертог, прекрасный, как сон волшебника, великолепный, как рассказ златоуста. Вдоль сияющих стен, между статуями бодисатв[3], героев и прославленных красавиц, стоят люди в золотых одеяниях, перехваченных поясами с красными кисточками. Их головы увенчаны сапфирами величиной с кувшин. Эти люди — ханы из дома Чингиза, владыки сорока племен. Они окружают алмазный престол, возвышающийся на ковре, на котором изображены страдания земной жизни. Высок алмазный престол, но еще выше огромный, толстый бронзовый Будда, сверкающий позади престола. На алмазном престоле восседает обычно хан ханов Эсен, и люди кланяются одновременно ему и бронзовому идолу, ибо верит Китай, что дух Будды пребывает в повелителе державы.
Был день, когда ханы сорока племен, томясь и волнуясь, ждали появления своего владыки, ибо наступал час Мыши, час выхода Эсена. Ждали долго, а хан ханов не появлялся: он отдыхал в саду. Если мы пойдем по дорожке, которая называется Тропой Поющей Яшмы, если мы пройдем мимо тутов и тополей, мимо прудов и озер, мимо фазанов и павлинов, то достигнем в конце концов двух столетних чинар, соединивших свои ветви над изгибом реки. Под сенью этих чинар мы увидим двух стариков, и покажется нам, что они мирно беседуют о минувших годах. Один из этих стариков — повелитель Китая Эсен, другой — его Главный Повар, по имени Шийкучу. Перед ними на парче, в золотой посуде благоухал крепкий зеленый чай.