– Не понимаю, как это у тебя получается не шевелиться столько времени, стоять подобно изваянию.
– А Рамиро это понимает, потому что научился ловить рыбу так, когда был еще мальчишкой. Ты тоже научишься, если есть захочешь.
Когда «Гринго» и Клаудия поднялись, индеец принялся собирать сухие сучья, чтобы развести огонь и зажарить рыбу. Американец вначале забеспокоился, что дым может привлечь к ним внимание, но индеец успокоил его:
– Рамиро сложит такой костер, дым от которого нельзя будет увидеть. Никто никогда не сможет обнаружить Рамиро по дыму от его огня.
Он принялся жарить рыбу, и пока рыба висела над пламенем, размахивал в воздухе сломанными ветками с листьями так, что дым рассеивался, растворялся в воздухе и не поднимался к верхушкам деревьев. Но вскоре он все равно погасил огонь и закончил приготовление рыбы уже над углями.
Пока они ели, Говард мимоходом заметил:
– Со щепоткой соли это было бы просто отменное блюдо.
После этих слов Рамиро поднялся на ноги и ушел в лес, но вскоре вернулся с пучком каких-то сухих трав, перетер их в порошок меж двух камней и посыпал этим рыбу американца. Тот попробовал осторожно и удивился вкусу, хотя это и не была соль, но вкусовые ощущения были очень похожи.
– Рамиро считает, что нам все равно нужно найти соль, – сказал индеец. – Здесь, в джунглях, без соли белый человек слабеет и заболевает.
Закончив завтракать, они двинулись дальше вверх по течению, все время толкая пирогу перед собой, до тех пор, пока река не превратилась в ручеек, который, в конце концов, исчез в траве и сельва сомкнулась вокруг них.
Лодку спрятали в надежном месте, она выручала их в течение многих дней, но сейчас могла выдать, указав преследователям место, до которого они дошли. Забрав с собой то нехитрое имущество, что осталось в их распоряжении, они пошли через джунгли, прорубаясь сквозь заросли, следуя за индейцем, который искал какой-нибудь водный путь, что помог бы им добраться до реки Марие.
Восемь дней шли они через лес, не встречая на своем пути каких-нибудь трудных и опасных препятствий. Изредка им попадались тропинки, проложенные либо зверями, либо ведущие к какой-нибудь индейской деревне, еще реже встречались каучуковые деревья с запекшимися шрамами на коре, указывающее на то, что сборщики каучука проходили здесь очень и очень давно. Потом незаметно заросли стали более густыми и трудно проходимыми, и всякие следы человеческой активности исчезли совсем, и чем дальше они уходили на юг, тем сложнее им стало прокладывать путь через лес.
Почва сделалась влажной и болотистой, деревья достигали неимоверной высоты и в течение пяти дней они не могли видеть ни кусочка неба сквозь непроницаемый полог из листьев и ветвей, а внизу царил густой, туманный сумрак, в котором контуры окружающих предметов словно бы растворялись, и все это действовало на людей самым угнетающим образом, и даже индеец немного растерялся, а однажды им показалось, что они и вовсе заблудились, и это по настоящему было страшно.
Как-то утром Рамиро встал раньше обычного, когда еще было темно, и с помощью шипов, какими он пользовался на плантации, и с которыми ни за что не хотел расставаться, как бы тяжелы и неудобны они не были, обвязавшись толстой лианой, полез на самое высокое дерево. Верхние ветви этого гиганта простирались над вершинами окружающих деревьев. Он карабкался вверх все выше и выше, пока его крошечная фигурка не скрылась среди ветвей и там, на самом верху, на высоте в сорок метров, раскачиваясь на ветвях над этой пропастью, в компании обезьян арагуатос, терпеливо дожидался восхода, чтобы сориентироваться по солнцу. Оттуда, с вершины этого гигантского дерева, он увидел бесконечное зеленое море из вершин миллионов, похожих друг на друга, деревьев, что, повторяя изгибы местности, волнами расходились в разные стороны.
Наконец показалось солнце, и он с удовлетворением отметил, что взошло оно чуть в стороне от того места, где и предполагал, а это означало, что хоть они и свернули немного на юго-восток, но, в общем и целом, шли в верном направлении.
Внизу его ожидали взволнованные товарищи, но женщина продолжала оставаться молчаливой и безразличной ко всему, казалось, ей было совершенно неинтересно в каком направлении они пойдут, лишь бы не оставаться на месте, а двигаться вперед. Спустившись на землю, индеец сделал зарубку на стволе дерева и, указав направление, лаконично объяснил: