— А… твои дети? — Манчари виновато глянул в сторону подполья.
— Всевышний господь бог лишил меня материнской доли. И хорошо, что лишил. Не хочу иметь детей от него! Прошёл слух, что моя бедняжка мама умерла. Так что не осталось никого, кто бы плакал и горевал по мне. Но покончить с собой не поднимается рука, считаю это грехом…
— Успокойся же, Саргы! Не надо… Зачем говорить об этом?
— Да, верно…
Во дворе послышался оживлённый разговор. Громко расхохотался дружок Манчары — Хатан Чаган. А вслед за ним кто-то другой — незнакомый Манчары человек — засмеялся, но сдержанно.
— А ты один?.. — тихо спросила Саргы, как бы остерегаясь.
— Один как перст… — вздохнул Манчары.
В этих словах была высказана вся его жизнь, вся его судьба.
— Слышала… Только никогда не думала, что ты прибудешь сюда.
— Прибыл же…
Вдруг послышался громкий треск. Наверное, вытащили из амбара деревянный сундук. Манчары рванулся с намерением сказать, чтобы ничего не трогали.
— Куда ты? — Саргы вскочила на ноги.
— Остановлю… Это же ваше всё они разоряют!
— Пусть! Пусть ломают! Пусть жгут! Всё! Всё дотла! Всё без остатка!
Саргы встала; пошатываясь, подошла к своей спальне и опёрлась о стенку. Шум и возня во дворе тем временем ещё больше усилились. Слышался топот многих ног, бегающих взад и вперёд.
В дверь постучали три раза.
Задумчивый, подавленный печальными размышлениями, Манчары внезапно повернулся. Подошёл к женщине.
— Саргы, только ты была утешением во всех моих горестных мыслях и переживаниях в течение всей моей жизни. Весной, когда начинала зеленеть осиновая роща, я всегда думал о тебе. Зимой, когда тёмный лес замерзал и покрывался инеем, я скучал по тебе. Горевал, полагая, что ты забыла обо мне. Но оказалось, что это ошибка. Ты обрадовала меня, несчастного, гонимого и измученного. И за всё это тебе большое спасибо! Саргы, у меня есть к тебе одна просьба на прощание…
Манчары взял голову женщины обеими руками и повернул к себе, нежно поцеловал её в лоб и прошептал:
— Саргы, поцелуй меня в щёку, как тогда.
Женщина стояла неподвижно, словно одеревеневшая. В дверь торопливо постучали ещё два раза.
— Саргы, мне пора уходить!
Женщина даже не шелохнулась.
— Значит, я опять ошибся… Прощай! Прощай на веки вечные!
Манчары уже почти дошёл до двери, как вдруг послышался звонкий суровый голос:
— Стой!
Мужчина резко обернулся.
— Я еду с тобой!
— Куда?
— Возьми меня с собой!
— Куда это?!
— Вместе с тобой!
— Куда, спрашиваю, куда? У меня нет ни кола ни двора, в котором могла бы жить почтенная госпожа-хотун!
— Куда угодно: хоть на самый край света, хоть в ад! Только вместе с тобой! С тобой!
Саргы подбежала и обняла Манчары.
— Золотце моё, а ты знаешь, что такое быть подругой «разбойника», женой «преступника»? — Манчары прослезился от волнения, в приливе нежности погладил женщину по волосам. — Что я могу дать тебе, кроме страданий, принести тебе, кроме неприятностей и мучений?
Саргы выпрямилась и пристально посмотрела в глаза Манчары:
— Я от тебя ничего не требую. Ни богатых хором, ни обилия скота, ни уютного дома, ни жаркого очага. Для меня лишь бы был ты.
Мужчина увидел в глазах женщины твёрдую и непреклонную решимость.
— Тогда, Саргы, собирайся! Скорее!
Женщина не заставила себя ждать. Зашла в спальню и вышла оттуда в коротенькой, прямо детской, старой шубейке и в шали.
— Всё! Я готова!
Когда мужчина недоумённо посмотрел на неё, она отрицательно покачала головой:
— Я отсюда ничего не возьму.
Затем сняла свои кольца и серьги и бросила их в правую сторону.
— А ну!.. — Манчары подал ей руку. — Едем! И много же лет я ждал этого дня!
Все друзья Манчары уже были на конях.
Левее, между юртой и амбаром, сгрудились батраки и хамначчиты. Среди них мелькала вверху худощавая рука тощего человека. Около амбара валялись разбросанная одежда и тряпки.
Саргы даже не взглянула на старика, своего мужа, лежавшего уткнувшись лицом в землю. Обошла его стороной. Манчары усадил женщину на своего коня.
— Поехали? — вопросительно сказал Манчары, думая, что она может заколебаться.
— Едем! Быстрее!
— Держись!
— Не бойся! Я не упаду!
Женщина даже не обернулась в сторону юрты, в которой прожила столько лет. И только в знак прощания робко протянула руку в сторону батраков и хамначчитов и уткнулась головой в спину Манчары.
Когда лошади рванули в галоп из ворот усадьбы, двор огласился криками:
— Прощай, хотун! Саргы, прощай!
Да, так будет!
Снаружи землянка, устроенная в откосе кургана, почти незаметна. В ней непроглядная темнота. Лишь в левом углу слабо мерцает огонёк. Это — убежище Манчары.
Минувшей осенью он с друзьями вырыл в кургане яму, вывел стены. Потолок и дверь обили конскими шкурами. Здесь Манчары и его подруга Саргы укрылись от преследований баев.
Тишина.
Манчары сидит у затухающего очага. Он упёрся локтями в колени, опустил голову на руки и задумался. Манчары слышал, что из города на его поимку выехал отряд казаков во главе с исправником.
Верный друг Манчары — Стрекаловский должен был разведать о казаках и сообщить подробности. Но Стрекаловский почему-то запаздывал.
«Долго его нет. Он должен прийти один. Остальным я не велел приходить, чтобы не наводить на след… Неужели что-нибудь случилось?»
Манчары прислушался.
Ничего не слышно, лишь в трубе посвистывает ветер да потрескивают от мороза деревья. Эти звуки напоминают отдалённые выстрелы.
— Басылай! — позвала Саргы.
— Что, родная?
— Подойди ко мне. Сядь рядом.
Манчары пересел на грубо сколоченную нару и ласково погладил по голове Саргы.
— Что с тобой, милая?
— Сердце ноет, в голове думы тяжкие. До каких пор мы будем скитаться? Не сердись, дорогой, я больше не могу так.
В землянке снова воцарилась тишина. Манчары и Саргы молчали и думали об одном и том же — о своей трудной судьбе.
— Басылай! — горячо зашептала Саргы, придвигаясь ближе к любимому. — Я хочу жить, как все люди…
— Какие люди? — спросил Манчары. — Батраками у баев, что ли? Нет, я не хочу такой жизни!
— Мне хочется, чтобы у нас был дом, дети, чтобы нам не надо было скрываться…
— Я тоже очень хочу жить по-человечески, — грустно сказал Манчары. — Я люблю свой край и всю жизнь мечтаю о том, чтобы все были счастливы, чтобы не было ни рабов, ни хамначчитов. — И Манчары рассказал Саргы о чудесной стране всеобщей радости и счастья, взлелеянной в его мечтах.
Саргы, закрыв глаза, слушала рассказ Манчары, похожий на самую лучшую сказку.
— А будет ли такая страна? — шёпотом спросила она.
— Будет, мой друг, будет!
Над землянкой тоскливо, как голодный волк, выл ветер, трещал мороз.
Манчары подошёл к очагу, бросил лучинки на угли. Ярко вспыхнул огонь, осветив трепетным пламенем убогую землянку.
— Будет такая страна! — повторил он уверенно и страстно.
Расставание
Манчары так быстро шёл на лыжах, подбитых оленьей шкурой, что позади него вихрился снег. Он не обходил бугров, холмов, не обращал внимания на рытвины и ухабы, а быстро мчался вперёд. Зайцы, связанные за ноги и закинутые за спину, подскакивали от содрогания, словно собирались вот-вот ускакать. Он пересёк болото, обильно поросшее черноталом, взбежал вверх на высокий крутой яр и глубоко вздохнул: никто его не опередил.
Манчары вытер заиндевевшие ресницы и брови. Прошёл слух, что из города приехал исправник с полусотней казаков, чтобы поймать его. Поэтому он запретил своим друзьям появляться здесь. Никто не знал, приехал ли отряд случайно или в самом деле имел о нём кое-какие сведения. Было известно только одно: его разыскивали. К тому же всю эту зиму здесь торчал бай Сабарай. Иногда доносился слух, что он приезжает в город и льёт там слёзы: «Найдите мою жену». Иногда он кричал и топал ногами на улусную и наслежную администрацию: «Тотчас же поймайте того разбойника!» Зная, что его ищут, Манчары вынужден прятаться и сидеть тихо, словно заяц, забравшийся в дупло. Куда он мог деться, если бы даже бежал? Да ещё с Саргы? Если бы он был один, то, может, куда-нибудь и ушёл бы, пожалуй, спрятался. Ведь прежде иногда он, убегая от преследовавшей его погони, исчезал, даже не оставляя следов на свежевыпавшем снегу. А сейчас это невозможно… Нельзя. Что бы ни случилось, он не расстанется со своей Саргы до самой последней минуты.
Прошлой ночью выпал снег. Белый-пребелый, мягкий-премягкий, как шерсть зимнего песца. Манчары не удалялся от дома в течение нескольких дней, но сегодня он не вытерпел и решил обойти окрестные леса, где были расставлены его петли на зайцев. Обходя петли, он услышал голоса людей за небольшим леском, около полянки, в которой он поставил чархан — ловушку на горностая. Хотя он не разбирал их слов, но понял, что его ищут. За леском люди разделились на две группы, направились прямо в ту сторону, где находилось его жилище. Стало быть, им известно, где он живёт. Манчары мог пересечь тот самый лесок, выйти на дорогу и таким образом вырваться из окружения. Но ему не пришла в голову такая мысль. В тот момент всё его сознание захватило только одно желание: вернуться! Скорее вернуться, успеть, пока они ещё не нашли! Хоть ещё раз увидеть милую Саргы! Попрощаться!
Он выполнил свой замысел — пришёл раньше преследователей. На чистом снегу чётко пролегли следы его лыж.
Саргы убрала в доме, поставила варить еду и сидела в ожидании мужа.
— Я очень соскучилась по тебе! — с весёлой улыбкой встретила она Манчары. — Ну как, кого ты подстрелил? А того горностая, который так искусно разряжал твой чархан, ты опять упустил?
Когда Манчары открывал дверь, у него была мысль тотчас же сообщить ей о предстоящей опасности и успеть попрощаться с ней до появления здесь преследователей. Но, увидев радостные, сияющие глаза своей подруги, обхватившей его широко распахнутыми руками, у него не повернулся язык сказать ей об этом.
Женщина, видимо, догадалась, что произошло что-то страшное, спросила встревоженным голосом:
— Что случилось, Басылай? Что ты увидел?
— Золотце моё, не двигайся, — прошептал Манчары. — Давай постоим… Что бы ни случилось… Постоим…
— Людей видел, да? Это точно… другие люди, да?
Манчары тихо кивнул головой.
— Хотят поймать тебя, да? И много их?
Манчары промолчал.
— А что же ты тогда стоишь?! — воскликнула Саргы и толкнула Манчары в грудь: — Беги! Беги скорее! Может…
— Поздно…
В этот момент в дверь постучали.
— О-о, несчастье!.. — Женщина, вскрикнув, обвила руками шею мужа.
— Басылай… Басылай… — сказал голос снаружи.
Манчары отвёл от себя руки Саргы и подошёл к двери:
— Слушаю.
— Басылай, исправник, приехавший из города, пришёл со своим вооружённым отрядом. Твой дом окружили около ста человек. Меня вот послали к тебе, чтобы я сказал об этом. Тебе велят сдаться, — сказал снаружи тихий, грустный голос — Я и сам думаю, что тебе лучше будет сдаться. Как ты сможешь бежать от такого множества людей? Тебя застрелят ни за что ни про что.
— Где исправник? Далеко? — спросил Манчары.
— Не очень далеко. Они остановились вон за теми деревьями и стоят.
— Скажи, что я думаю.
— Скажу.
Вскоре снова послышался голос:
— Начальник не возражает. Говорит, чтобы соглашался.
— Ладно.
Саргы подбежала к Манчары:
— Что ты думаешь делать? Как быть? — Словно стараясь разбудить ото сна, она несколько раз дёрнула его за плечо. — Ты обо мне не беспокойся! Как ты сам решишь, так и будет.
Манчары снял со спины свою ношу и поставил её на пол, а ружьё закинул за плечо.
Саргы схватила со стены другое ружьё:
— Я тоже… Пусть будет что будет… Если и погибну, то лучше погибнуть вместе с тобой. Что же ты молчишь, Басылай?
Манчары взял ружьё из рук женщины и бросил его в сторону двери, а сам погладил прядь волос, упавшую ей на лоб:
— Золотце ты моё, что же мне раздумывать о том, как быть? Бежать — всё равно не убежишь. Биться — так с кем же драться? С тойонами да баями можно было бы. Но разве они сами пойдут вперёд, как ты думаешь? Они пошлют вперёд своих хамначчитов. А я не намерен проливать их кровь, обдумываю, потому что хочу побыть с тобой вдвоём.