— Нам нужны сейчас успехи. Харбин полон офицеров и старых штабов, и новых каких-то туманных образований, поэтому нужны победы, иначе Хорват и местные купцы и спекулянты срежут нам всем финансирование, — неохотно возражал Орлов, который и сам это всё отлично понимал.
Орлов решил оставить в городе Ванюкова, как опытного штабиста, а командовать отрядом решил лично. Полковник не поверил на слово Скипетрову и созвонился с управлением дороги — поезд действительно готовили, при этом три из пяти пассажирских вагонов и две платформы были блиндированными, как заверил его собеседник. Отправить было решено сто человек при четырех пулемётах. Днем отсыпались, в восемь вечера начали сбор и выдвижение на вокзал — поехали на санях. Женские слёзы нервировали.
— Ну, с богом, — Ванюков обнял Орлова и Франка на погрузочной платформе вокзала.
— Связь через телеграф дороги, телеграфировать буду как можно чаще, обязательно шифром, — сказал ему Орлов.
Вооруженные наганами, шашками и винтовками офицеры и кадеты погрузились в пассажирские вагоны, до этого лошадей завели в теплушки, сани и повозки загрузили на платформы.
До Хайлара ехать было семьсот верст на запад, потом оттуда ещё до станции Маньчжурия полсотни верст, и ещё потом на Даурию — поезд был литерный, ехать должны были не дольше полутора суток до Хайлара.
Паровоз издал пронзительный свист и тронулся.
— Это не вагон, а свинарник, — прокомментировал полковник Франк довольно грязный вагон первого класса.
— Спасибо, что хоть натопили, в наше-то время. Всем спать, господа, — велел Орлов.
— Господин полковник, первая остановка будет в Цицикаре через восемь часов, — сказал подошедший начальник поезда. — Желаете чаю?
Франк высказал ему по поводу отсутствия чистоты в вагоне, на что начальник, пожилой усатый железнодорожник, развел руками и явно обиделся.
— Чай будем утром, — Орлов отпустил проводника.
Они с Франком обустроились в купе посредине первого вагона. Было тепло, все очень скоро развалились на полках. Через полчаса после отбытия состав начал ощутимо набирать скорость, и успокоенный мерной тряской Орлов заснул.
Спал он как убитый и проснулся только утром — кто-то громко смеялся и бренчал на гитаре.
— Где уже мы, Георгий Людвигович? — поинтересовался он у Франка, который с мрачным видом смотрел в окно.
— Проехали Яньшуньтун и приближаемся к Цицикару. Желаете чаю, Николай Васильевич?
— Да, — Орлов потянулся, сел и начал смотреть в окно на бескрайнюю степь.
С другой стороны вагона доносилась музыка и бас одного из офицеров — умельца играть на гитаре и петь различные веселые куплеты, большей частью крайне похабные.
Начальник поезда принес им чайник с кипятком, чашки и початую пачку чая.
— К сожалению, сахар не успели получить, должны были как раз утром сегодня, — обрадовал он их.
— Сахарок найдётся, — вздохнул Орлов — они взяли кое-что из своих запасов.
— Кипятку на весь вагон не хватит, тем более на пять — придётся на станции раздобыть, — зевнул Франк.
— Нам ли привыкать, — усмехнулся Орлов — уже в прошлом году такое положение дел стало нормой на железной дороге, от прежнего порядка мало что осталось, когда после революции рухнули перевозки.
До Цицикара доехали минут через сорок. Орлов накинул шинель и пошёл в тамбур, отвечая на приветствия офицеров.
«Холодина, метель, а в вагоне тепло, даже уютно», — он поёжился, оглядывая двухэтажное здание вокзала — кроме двух китайских солдат под навесом возле двери на перроне никого не было, и те вышли явно для проформы.
— Стоим час, кому надо кипяток — идите в вокзал, — громко объявил он. — Обязательно лошадей напоите теплой водой.
Со всех вагонов вскоре вышли по три-четыре человека с десятилитровыми ведрами — на станциях и вокзалах были специальные емкости с запасами кипятка для проходящих поездов, поэтому можно было разжиться. Кроме того, раз здесь была запланирована остановка, то тем более им должны были обеспечить воду и для лошадей, и на чай.
— Надеюсь, в эти ведра никто не справлял нужду, — пошутил под смех остальных один из офицеров, молодой прапорщик, когда занёс в вагон накрытое крышкой ведро — из-под неё шел парок.