Капитана Марко интересовало буквально все: проблемы рыбаков в Бильбао и история пиратства, картины Ороско[8] и современный французский театр, роль юридических факторов в управлении мафией и произведения Йитса,[9] беспорядочная структура Библии и романы Джойса Кэри.[10] Его занимали высокомерие врачей, психология тореадоров, вкусы и пристрастия арабов, происхождение пассатов и вообще практически все, изложенное в книгах, которые наобум отбирали для капитана в книжном магазине на Маркет-стрит и пересылали ему, где бы он ни находился.
Рассказы сержанта о его прошлом своей формой и неподдающейся логике драматичностью напоминали капитану произведения античных авторов. Примерно такое же впечатление, наверно, произвел бы на него шахматный поединок между Ричардом Бёрбеджем[11] и популярным современным актером. Казалось, все вращается вокруг матери Реймонда, женщины с амбициями знаменитого Дедала, жертвой непомерного честолюбия которого стал, как известно, его собственный сын Икар. Сержанту Реймонду Шоу было двадцать два года. Он не знал покоя ни во сне, ни наяву. Пока он спал, возмущение лениво булькало в закопченном железном котле его памяти, а когда просыпался, оно извергалось потоком обжигающей лавы.
Реймонд получил звание сержанта, потому что был до отвращения хорошим солдатом и прирожденным стрелком, самым метким в части. Он мог убить неприятеля из любого оружия, которое оказывался в состоянии поднять. Он нарочито вяло прицеливался, нажимал на курок — и во что-нибудь или в кого-нибудь обязательно попадал! Некоторые сослуживцы восхищались этими феноменальными способностями Реймонда и во время боя предпочитали держаться поближе к нему, хотя во всех остальных случаях старательно его избегали.
Реймонд был левша, высокий, с широкими бедрами, узкими плечами и треугольным лицом с острым, не слишком мужественным подбородком. Постоянное чувство жалости к себе придавало его лицу угрюмое выражение. Сквозь неестественно белую кожу рук и ног просвечивали голубые неоновые трубки вен. Коротко остриженные светло-русые волосы низким полукругом обрамляли лоб в излюбленном стиле молодых или имеющих проблемы в половой сфере американских бизнесменов.
Несмотря на столь своеобразную внешность, Реймонд был на редкость привлекательным молодым человеком, можно даже сказать, красавцем, с широкой костью и недюжинной силой. Большие серовато-голубые глаза навыкате делали его похожим на карусельную лошадку, вроде тех, на которых преследовали преступников Эринии, античные богини мести.
Был такой австрийский дирижер, Карл Бем. Он разработал новую конструкцию флейты и новый звукоряд для игры на ней. Его система способствовала значительному совершенствованию и расширению возможностей флейты. В частности, он выровнял звучание в разных каналах. Это, однако, привело к тому, что при нажатии большим или средним пальцем извлекался звук, на полтона отличающийся от стандартного. Такая звуковая «ересь» привнесла раскол в мир музыки. Там, где прежде все флейты играли одинаково, сейчас любые две из них могли издавать различные по тональности звуки. И хотя разница была едва уловима, это приводило ко многим недоразумениям и разноголосице.
Казалось, Реймонд тоже был создан по замыслу герра Бема, только здесь дело зашло еще дальше: любой тон его души сократился сначала до половины, потом — до четверти, до одной восьмой и, наконец, почти исчез совсем, если только вообще уместно говорить о какой-то музыке в душе Реймонда.
И все же капитану нравился Шоу, а нужно учесть, что капитан был человеком зрелым и думающим. Он потратил немало времени, размышляя, в чем же тут дело. А дело было в том, что при каждом удобном случае Реймонд демонстрировал свою симпатию к капитану, а капитан был слишком мудр, чтобы вообразить, будто сможет устоять перед таким лестным проявлением чувств.
Никто больше в роте «С» не любил Реймонда: не исключено, что не только в роте, но и во всей армии США. Товарищи осторожно обходили его стороной или просто притворялись, будто его не существует. Так отцы, имеющие дочерей, делают вид, что и знать не знают о том, насколько высок в их округе уровень изнасилований.
Не подумайте, что любить Реймонда было нелегко; любить его было попросту невозможно. Капитан, человек чуткий, понимал, что внимание к нему Шоу — просто результат того, что на протяжении всей предыдущей жизни парень он то и дело тыкался носом в различные символы власти. Сержант бубнил и бубнил, рассказывая историю своей жизни, и со временем капитан понял, что этот нескончаемый монолог позволяет ему выплеснуть дорогие сердцу воспоминания о замечательном, давно умершем отце, которого эта сука мать выгнала еще до того, как Реймонд успел полюбить его по-настоящему. Любительский психоанализ — завораживающее занятие, особенно когда совсем нечего делать. Столь же завораживающими были нескончаемые поиски капитана, пытающегося найти в Реймонде хоть что-то милое и по-человечески привлекательное.