— А что делать, если меня навестит девушка?
— Ты этого опасаешься?
— Мне кажется, она пела для меня. И хотя она опасается встретиться со мной, ей, должно быть, одиноко.
— Так оно и есть. — В голосе Худого появилось нечто новое. — Она задает о тебе множество вопросов, и ей сказали всю правду. Впрочем, она уже довольно долго живет одна, поэтому не надейся на быстрое развитие событий.
— Я растерян, — признался Джошуа.
— В твоем положении это самое благоприятное состояние. Постарайся расслабиться. Пусть тебя не тревожит странная обстановка.
Худой удалился. Джошуа вышел на террасу. Под лучами синхронных искусственных лун Бога-Ведущего-Битву снега Арата светились, словно тусклая сталь. Джошуа смотрел на луны с пониманием, которого раньше никогда не замечал за собой. Люди привезли их на орбиту из другого мира, чтобы ночи Бога-Ведущего-Битву стали прекрасными. Эта мысль ошеломила его. Тысячу лет назад здесь жили люди. Что с ними произошло, когда города изгнали своих обитателей? Неужели лунные города сделали со своими жителями то же самое?
Чувствуя себя примитивным дикарем, Джошуа опустился на колени и начал молиться Элу, умоляя бога наставить его на правильный путь. Джошуа совсем не был уверен в том, что его растерянность так уж благотворна для него.
Он поел: ему удалось приготовить блюдо, напоминающее то, чем он питался, когда жил в Святом Яапете. Потом осмотрел кровать, отбросил одеяло — в комнате было достаточно тепло — и заснул.
Однажды, много лет назад, если его ранние детские воспоминания точны, Джошуа отвели из Святого Яапета в общину в горах Кебала. Это произошло за несколько лет до того, как Синедрион издал жесткие законы, разделяющие обряды хабиру и католиков. Его отец и большая часть знакомых их семьи принадлежали к религии хабиру и говорили на иврите. Но известные люди Святого Яапета, вроде Сэма Дэниэля, по давней семейной традиции почитали Иисуса не только как пророка; все они исповедовали католицизм. Впрочем, отец Джошуа всегда терпимо относился к католикам и их убеждениям.
В общине свободно исповедовались все религии — здесь были приверженцы ислама и даже какие-то секты, о которых лучше забыть. То были трудные времена — возможно, такие же трудные, как после Изгнания. Джошуа вспомнил разговор, который вел его отец с несколькими католиками — доброжелательный, свободный, а не напряженный и формальный, какими стали подобные беседы в дальнейшем. Его отец упомянул, что назвал сына Джошуа — один из вариантов имени Иисус, — и католики столпились вокруг шестилетнего мальчика, поражаясь его росту и силе.
— Ты сделаешь из него плотника? — шутя, спрашивали они.
— Он будет каином, — ответил отец.
Они удивились.
— Делателем инструментов.
— Именно это и привело нас к Изгнанию, — заявил Сэм Дэниэль.
— Да, и превратило в людей, — парировал отец.
Джошуа довольно точно помнил тот разговор. Он во многом определил его жизнь.
— Пастух поднял нас над животными и сделал господами над ними, — сказал кто-то другой. — А делатель инструментов и земледелец убил пастуха и был обречен на скитания.
— Да, — ответил отец, глаза которого сверкали в свете костра. — А позднее пастух украл право первородства у своего брата-кочевника — или вы забыли Иакова и Исава? Так что они рассчитались друг с другом.
— В прошлом много неясного, — признал Сэм Дэниэль. — И если мы откроем глаза и увидим, что использование инструментов облегчает наше изгнание, мы не будем обижать наших достойных каинов. Но те, кто построил города, изгнавшие нас, тоже были делателями инструментов, а потом эти инструменты обратились против нас.
— Но почему? — спросил его отец. — Из-за того, что мы деградировали? Помните, то были хабиру и католики — тогда евреи и христиане, — это они призвали Роберта Кана построить города для Бога-Ведущего-Битву и сделать их чистыми для лучшей части человечества, последних носителей пламени Иисуса и Господа. Мы были самоуверенными в те дни и хотели оставить позади ошибки наших соседей. Как же случилось, что лучшие были изгнаны?
— Гордыня, — усмехнулся католик. — Постыдное дело. История повествует о многих постыдных вещах, не так ли, парень? — Он посмотрел на Джошуа. — Ты помнишь о зле, содеянном человеком?
— Не надо зря тревожить ребенка, — сердито сказал отец.
Сэм Дэниэль обнял за плечи отца Джошуа.
— Наш спорщик опять, взялся за свое. Ты все еще владеешь секретом, как объединить нас всех?
Еще окончательно не проснувшись, Джошуа попытался повернуться.