Внезапно паника отступила, и я захихикала, мысленно запев любимую папину песню, который прожил на Земле больше года, когда наша семья воссоединилась, преодолев все преграды и свергнув Лилит:
«Ночь, видимо не догоняет нас.
Просто останься без лишних фраз.
Знаю, ты непокорима.
Небо подскажет мне твоё имя…»
Про половину петь не стала, боясь намёков в лоб, но даже этого хватило, чтобы раздраконить архангела.
Пусть явных признаков злости или ярости не было, но серафим так нехорошо прищурился, что меня бросило в жар, когда он осторожно взял меня за подбородок, приподнимая его вверх, будто пытаясь заглянуть в душу.
– Ты издеваешься?
– Имей совесть, дай выспаться! У меня и так из-за твоих нерадивых собратьев, между прочим, у которых ты главный, – Тыкнула пальцем в широкую грудь Рафаила, скрытую под шелковой чёрной рубашкой, довольно ощутимо, – сплошные приключения! Кстати, ммм… – замявшись, закусила губу, думая над формулировкой, не прекращая петь четыре первые строчки песни, популярной ещё в двадцать первом веке Земной цивилизации. Улыбка на лице серафима сбила меня с мысли, – ммм… я тут практикантов встретила ваших недавно… они… ммм… оказались некомпетентны.
Улыбка мужчины испарилась, уступая место крайней степени изумления. Было так приятно наблюдать за сменой эмоций на его лице, что некоторое время стояла молча, как и архангел, ожидающий пояснений.
– Короче мальчики не вернутся продолжать обучение… это не их…
– Да что ты говоришь! – Хищный оскал меня совсем не напугал. Мы стояли настолько близко, что ощущали дыхание друг друга. – Что с Марьяной, малышка?
– Я не малышка! – Гневно сведя брови, насупилась.
– Пока не узнаю твоего имени, буду называть, как хочу… – Рафаил хитро прищурился, склонив голову на бок.
– С Марьяной всё в порядке, – сменила тему, разговаривая сквозь зубы. Грудь серафима задрожала от смеха.
«Смейся-смейся! Посмотрим, кто будет смеяться последним…» – не удержалась от мысленной насмешки.
– Я… – внезапно настроение Рафаила изменилось. Он помрачнел, его взгляд стал расфокусированным.
Так захотелось узнать, что его гложет!
«… устал жить вечность… какая хрупкая… хоть бы была с зачатками демиурга… не хочу смотреть, как она стареет…»
Вынырнув из неожиданно легко прочитанных мыслей серафима, шумно вздохнула ртом, словно только что тонула в грусти и тоске своей пары.
– Что ты… как…
Архангел был смущён и немного разозлён, надеюсь не на меня.
Всё вокруг поблекло, и сон захлопнул двери, больше не впуская никаких любознательных серафимов. Спокойствие вернулось на своё место, даря отдых, но чувство тоски не покинуло даже тогда, когда меня разбудили с наступлением первых сумерек.
– Нам пора выдвигаться, если хотим хотя бы к пятому солнцу прибыть в Академию хогари.
– Это называется «день», – поморщилась от боли в спине, даже сейчас не упуская возможности поучать совершенно безграмотных кикимор.
Таина лишь недовольно поджала губы, схватив одеяло, быстро покидая моё общество.
– Что опять не так? – Спросила у Цветаны, смотревшей на уход соотечественницы с досадой.
– Ты слишком красива… Тая боится, что мавки тебя заберут к себе.
– В смысле: «заберут»? – Подозрение в глупой затее затопило предчувствие нехорошего итога миссии по перепрограммированию расы вынужденных прелюбодеек.
– Ну… обратят в мавку.
– Каким образом? – Настороженность росла, как снежный ком, с каждым наводящим вопросом, адресованным кикиморе.
– Эээ… утопят?
– Ты меня спрашиваешь? Я вообще не отсюда.
«Блин! Всё-таки, утопленницы! Вот же придурок!» – Мысленно костеря этого Дмитрия, погладила Кризю… кризалиса, которому решила дать это нелепое имя, напряжённо размышляя над вырисовывающейся ситуацией.
– Цветана, а почему тебя не обратили?
– Мавки берут только самых взрослых… тебе как раз семнадцать…
«Зашибись!»
– Ещё Тая злится от того, что могла бы отомстить нашей создательнице за убитых друзей уже через два солнца, а так… ты нас отдалила от цели на пять.
«Хоть считать умеют!» – Мысленно подбодрила себя, старательно избегая вопроса, звучащего: «Как помочь мавкам, при этом не став одной из них… такой же… озабоченной»?
Быстро умывшись, и поужинав лепёшками, напоминающими кукурузные, запила сухомятку отваром из лесных ягод, тоскливо взирая на поляну, которую мы собирались покидать. Девочки нервничали и торопили меня, а я наоборот хотела задержаться.
– Что-то случилось? – Меня уже начал раздражать этот вопрос, который постоянно срывался из моих уст. Поморщившись, застыла. Девушки дёрнули меня в сторону кустов, где затихли кризалисы.