Настя. Что же вы, Павел Сергеевич, так здесь меня одну-одинешеньку на пистолете верхом и оставите?
Надежда Петровна. Настенька, не дрожи, потому что в нем семь зарядов.
Павел Сергеевич. Мамаша, это вы во всем виноваты.
Надежда Петровна. Нет, это Варька, Павлушенька. Посадим ее, говорит, на трон, вот и посадили.
Звонок.
Батюшки, звонят.
Варвара Сергеевна. Наверно, гражданин Сметанич.
Надежда Петровна. Прикройте ее чем-нибудь поскорее. Прикройте ее поскорее, а я пойду. (Уходит.)
Павел Сергеевич. Варька, тащи сюда какую-нибудь занавеску или коврик какой-нибудь. Закрывай ее лучше, лучше, говорю, закрывай… (Набрасывает на Настю ковер.)
Варвара исчезает.
Явление пятнадцатое
Павел Сергеевич, Надежда Петровна, Сметанич и его сын.
Надежда Петровна. Пожалуйте сюда, Олимп Валерианович, пожалуйте сюда.
Олимп Валерианович. Это что же у вас, Надежда Петровна, приемная?
Надежда Петровна. Приемная, Олимп Валерианович, приемная, а вот мой партийный сын, Павлушенька.
Олимп Валерианович. Ага, значит, вы уже поступили, молодой человек, когда же вы поступили, молодой человек?
Павел Сергеевич. Я, знаете, еще с тысяча девятьсот пятого года… намеревался, имел, так сказать, влечение потому, что, как сказал наш любимый учитель Энгельс.
Валериан Олимпович. Что он сказал?
Павел Сергеевич. Это… ну… одним словом, он очень много сказал, всего не упомнишь.
Олимп Валерианович. Ну а скажите, молодой человек, как же вы в партию записались, по убеждению или…
Надежда Петровна. Он у нас, Олимп Валерианович, по-всякому может, как вам угодно?
Олимп Валерианович. Ну а протеже, молодой человек, у вас имеются?
Павел Сергеевич. Это как-с?
Олимп Валерианович. Протеже… ну как же вам объяснить… это…
Надежда Петровна. Пожалуйте в столовую, Олимп Валерианович.
Олимп Валерианович. Услужливое начальство.
Павел Сергеевич. Услужливое?
Олимп Валерианович. Ну да. То есть такое начальство, которое если у вас отобедает, то об этом при случае обязательно вспомнит.
Надежда Петровна. Он у нас, Олимп Валеоианович, с самим Уткиным знаком.
Олимп Валерианович. Это кто же такой – Уткин?
Надежда Петровна. Это один очень знаменитый человек. Можете ли вы себе представить, у него пять родственников в коммунистах.
Павел Сергеевич. Они к нам сегодня прийти обещали, Олимп Валерианович.
Олимп Валерианович. Прийти? Валериан!
Валериан Олимпович. Я, папа.
Олимп Валерианович. Сейчас же прикрепи к своему пиджаку значок Общества друзей воздушного флота, а также постарайся своих убеждений здесь не высказывать.
Валериан Олимпович. Значок у меня, папа, есть, а вот убеждений у меня никаких нету. Я анархист.
Олимп Валерианович. Дети нашего круга, Надежда Петровна, всегда говорят лишнее, потому что они говорят то, что они слышат от своих родителей. Но скажите, Надежда Петровна, зачем вы ковер вместо пола на кресле держите.
Надежда Петровна. Он… он… о… пожалуйте в столовую.
Олимп Валерианович. Что у вас там, Надежда Петровна, столовая?
Надежда Петровна. Столовая и (увидев входящую Варвару) моя дочь, Варюшенька! Пожалуйте, Олимп Валерианович.
Надежда Петровна, Олимп Валерианович и Павел Сергеевич уходят.
Явление шестнадцатое
Варвара Сергеевна и Валериан Олимпович.
Валериан Олимпович. Скажите, мадемуазель, вы играете на рояле?
Варвара Сергеевна. Пока еще как-то не приходилось.
Валериан Олимпович(играет). А вы вот обратили внимание, мадемуазель, что сделала советская власть с искусством?
Варвара Сергеевна. Ах, извиняюсь, не заметила.
Валериан Олимпович. Подумайте только, она приравняла свободную профессию к легковым извозчикам.
Варвара Сергеевна. Ах, какая неприятность!
Валериан Олимпович. Я говорю это не в смысле имажинизма, а в смысле квартирной платы.
Настя. Ой, стреляет!
Валериан Олимпович. Что случилось? Кто сказал стреляет?
Варвара Сергеевна. Это… Это… Это я.
Валериан Олимпович. Вы!.. Это, собственно, чем же?
Варвара Сергеевна. Это… Это… у меня в пояснице стреляет.
Валериан Олимпович. В пояснице! Ну а как вы находите, мадемуазель, теорию относительности Эйзенштейна?
Варвара Сергеевна. Она у нас в кинематографе шла, только Павел сказал, что это не драма, а видовая.
Валериан Олимпович. А вы часто бываете в кинематографе?
Варвара Сергеевна. Как раз напротив, часто бывать неудобно.
Валериан Олимпович. Почему же неудобно?
Варвара Сергеевна. Среди посторонних мужчин, и темно.
Валериан Олимпович. Кто сопит?
Варвара Сергеевна. Валериан Олимпович!
Валериан Олимпович. Кто сопит?
Варвара Сергеевна. Я…я… хотела сказать.
Валериан Олимпович. Кто сопит?
Варвара Сергеевна. То есть я… я… я хотела спросить.