ПАВЕЛ. За что их уважать? За что? За то, что стоят сутками напролет и на нас, как на зверей каких, глазеют?
ЕКАТЕРИНА. Они ведь люди, Павел. Хотя бы за это. Это же кто-то из них когда-то сказал: «Хлеба и зрелищ!» А мы чем не зрелище? Выставлены на всеобщее обозрение. На центральной улице крупного города. Сами себя обрекли на такие муки константовы. Теперь уж нужно терпеть — немного осталось. По сравнению с тем, что уже отсидели.
ПАВЕЛ. Какой это позор! Какой позор! Мы ведь выглядим-то уже как бледные спирохеты… На наши жизни ведь это сидение в витрине ляжет несмываемым пятном — грязным, грязным пятном. Это будет значить, что мы продали свою честь. И даже цену определили в один спальный гарнитур. Конечно, продают свое все: кто — силу, кто — умственные способности… Но чтобы вот так продаться со всеми потрохами?
ЕКАТЕРИНА. Ты что, не слышал вчера? Там же теперь новый конкурс объявили! И желающих набралось уже больше двух тысяч! И все они мечтают продаться, как ты говоришь, со всеми потрохами!
ПАВЕЛ. То они, а это мы с тобой. И мы с тобой сейчас жизни свои обесценили. Моя это вина. В первую очередь моя. Наверное, единственный смысл жизни — поступать и жить так, чтобы было хорошо не только себе, но и другим, в первую очередь близким тебе людям. Я с этой задачей не справился. Я этого сделать не смог. Не смог! Простите меня, и ты, Катенька, и Антошка!
ЕКАТЕРИНА. Ну что ты, Паша, перестань! Как будто умирать уже собрался! Не твоя ведь это вина, что в школе денег не платят…
ПАВЕЛ. Моя это вина… Моя… О себе я думал… Нравилось мне в школе работать с детьми чужими… А о своем сыночке я даже и не думал… А был бы другим, давно бы уже вагоны разгружал на вокзале… И ничего-то зазорного в этом нет! Если можно сидеть в витрине, то отчего нельзя мешки таскать человеку с высшим образованием?..
ЕКАТЕРИНА. Ничего. Отсидим. Полсуток осталось. Завтра утром уже выйдем. Мебель получим эту… Пятна вот только теперь на обшивке от кофе… И от ботинок твоих грязных… Но ничего! Выведем! Сейчас в химчистке все делают, даже на дом приходят были бы деньги… Погрузим все на грузовик — я думаю, они предоставят, должны, у них есть, приедем домой, увидим Антошку нашего, расцелуем его в обе щечки, расставим всю мебель, как удобно, чехлы пошьем, чтобы Тимофей не тягал, и снова заживем долго и счастливо. Да сохранит нас судьба от хворей и напастей!.. Ты будешь в школу ходить, ну или там на вокзал как решишь, я буду супы тебе варить с капустой свежей, какие ты любишь… А, может, тоже пойду на работу — специальность же тоже есть у меня… Знаешь же, математик я, как Софья Ковалевская эта. Расчеты буду делать какие-нибудь. Может, переучусь и стану экономистом. И будет у нас денег всегда вдоволь… Купим машину, пусть не «Феррари» красного цвета, как ты хотел, хотя бы «Окашку»-какашку, но можно тоже красную, если выпускают… Купим квартиру новую в девятиэтажке, не замок, конечно, не дворец хрустальный, зато жить можно будет, — и из трущобы нашей хоть выберемся. На участке нашем дачном коттедж построим двухэтажный и будем туда ездить на выходные на нашей «Окашке». На огороде будем возиться с картошкой, жуков колорадских собирать. В-общем, все у нас будет как у людей ничем не хуже… И мы навсегда забудем эту историю про двух дурачков, которые заради какого-то паршивого гарнитура согласились просидеть целых полмесяца, загородившись от мира магазинным стеклом, спрятавшись за него, точно за ширму, только ширма-то эта оказалась прозрачной, вот как! Ничего! Пройдет время, все забудется, и нам не стыдно будет перед нашими внуками и правнуками… Они поймут нас, — время было тяжелое, жизнь человеческая ничего не стоила… А им нужно было как-то выжить… И не просто выжить, а еще и жить дальше более или менее достойно… Вот так-то!
ПАВЕЛ. Зачем все это? Зачем?
ЕКАТЕРИНА. Все будет в порядке, Павел! Все будет в порядке! (прикладывает руку ему ко лбу) Ой, да у тебя же жар! Эх ты, самокоп!..
ПАВЕЛ. Я в своей жизни мало хорошего сделал. Но я всегда, ты слышишь, Катенька, всегда думал о вас с Антошей. Поэтому простите меня за всю боль, которую я вам принес…
ЕКАТЕРИНА. Ну что ты говоришь? Что ты говоришь-то?
ПАВЕЛ. Катенька, время лечит все. Не хорони себя заранее, ты молодая и вся жизнь у тебя только впереди… Прошу тебя, береги нашего сыночка, вырасти его хорошим и достойным мужчиной — не таким, как я…
ЕКАТЕРИНА. Ты что? Плохо себя чувствуешь? Вызвать врачей, да? Ну ты что? Скажи! Только не молчи!