ЕКАТЕРИНА. Ты что несешь-то? Что несешь? Я квартиру нашу пылесосю… пылесошу… В-общем, пыль сосу, а он здесь на диване сидит и базлает… Все вы, все вы, мужики такие… Как дома он сидел, так такой ласковый, нежный был… А как в витрине оказался, сразу как собака стал… Точно с цепи сорвался, лает, укусить норовит!..
ПАВЕЛ. Это ты с кем разговариваешь? Какая я тебе собака? Какая собака? Что ты такое городишь? Совсем уже голову здесь потеряла, за стеклом…
ЕКАТЕРИНА. Тише! Паша, тише! Смотри! Полгорода там собралось! Ого!
ПАВЕЛ. Ничего себе! О-го-го! Че деется-то, че деется?! Толпень какая! И с зонтиками все! Они друг на друга даже запрыгивают, так интересно.
ЕКАТЕРИНА. Никогда еще такого не было, даже в первый день. И с камерами тоже стоят! Под дождем-то! А мы с тобой уже популярными в народе стали. Выйдем, на улицах нас, наверно, узнавать будут…
ПАВЕЛ. Нежелательно бы это… Ну ладно! Будем смотреть сегодня вечером по телику! Наверно, скажут: «Голливудская любовь дала трещину.»
ЕКАТЕРИНА. Что сейчас будет? Что будет? Нам же еще немного осталось продержаться — десять дней всего. Треть срока уже прожили, и что, какие-то несчастные полторы недели не проживем? Павел, давай все-таки больше не будем ссориться! Нас же отсюда и убрать могут! Мы же договор подписали, обязались блюсти и не нарушать эти… морально-нравственные нормы, а сами уже и нарушать начали… А слышать-то они нас не могут через стекло?..
ПАВЕЛ. Да нет, ты что? Если только по губам, а так нет… Катя! Все! Давай умерим свой пыл, и спокойно доживем до конца всей этой бодяги… А то ведь они действительно могут найти предлог, и лишить нас нашей мебели…
ЕКАТЕРИНА. Поцелуй — это ведь не аморалка?
ПАВЕЛ. По-моему, нет, а что?
ЕКАТЕРИНА. Может, тогда давай, покажем, ради чего они собрались? Ну чтоб оправдать их ожидания!..
ПАВЕЛ. А что? Это идея? А то зря стоят, под дождем мокнут…
Они целуются, время от времени отрываясь и посматривая на зрителей. Вдруг раздается громкий стук прямо по стеклу. Кажется, будто по витринному стеклу колотят кулаком. Медленно гаснет свет.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ПЕРВАЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ)
ПАВЕЛ делает стойку на плечах, упражнение йогов, асану под названием «Сарвангасана». Он в одних плавках. ЕКАТЕРИНА в черном платье, стоит и смотрит на него.
ЕКАТЕРИНА. Ты что делаешь-то? Что делаешь? Совсем стыд потерял! На тебя же люди вон стоят смотрят, думают, что он, не в себе, что ли… Хозяйство вон все твое вылазит на всеобщее обозрение… Придумал тоже… Ты же раньше не таким был… Скромнее гораздо… Не любил выставляться, а сейчас…
ПАВЕЛ. (медленно встает на колени) Ну чего ты лезешь все, не даешь сосредоточиться? Знаешь, высшая цель йоги какая? Впасть в нирвану, вот! С тобой впадешь! Как же! Мужчина, он же взлететь как можно выше стремится, в небо, к облакам, а женщина ему не дает, за ноги его держит, мертвой хваткой вцепилась и не отпускает, к земле тянет… Поэтому-то йоги и становятся отшельниками — уходят от вас подальше в джунгли… А мне вот уйти некуда…
ЕКАТЕРИНА. Как это некуда? К этой, которая стучала тебе! Снова будешь говорить, что она обозналась? Да? Что, и журналисты тоже обознались? А не много ли всех обознается, а? Ты не думал об этом? Когда ты к ней бегал, там, наверно, на голове своей не стоял ведь, да? А здесь вот стоишь, нисколько меня не уважаешь, перед людьми позоришь и знакомыми, и незнакомыми… Теперь весь свет знает, что у тебя любовница, даже и иностранцы… Сволочь ты такая! Я и думать не думала, и ведать не ведала, что ты такой бабник… Таким верным мне казался. Да мне и в кошмарном сне не могло привидеться то, что произошло в действительности… Она превзошла все самые гнусные ожидания. Наверно, когда я с сыночком твоим сидела, ты у нее был, а мне все говорил: в школе я был, в школе, тетради свои проверял… Говорила я тебе, носи домой, проверяй дома, так нет, говорил, дома отдыхать нужно, а на работе работать… Изувер ты, вот ты кто! Как мне жить после всего этого? После твоих тетрадей проверенных… Как? Скажи! Я ведь, все-таки, мать твоего сына… Она хоть от тебя не забеременела? Нет?
ПАВЕЛ. Нет, нет! Ерунда все это! Чушь полная! Ну я же тебе говорил, это путаница какая-то возникла… Перепутали что-то твои журналисты… Черт их попутал… Скандал им нужен, понимаешь, скандал, сенсация… Они так и говорят, когда ее нет, нужно ее придумать… И придумывают… Вот! А на самом деле я этой бабы даже и не знаю… Ну, допустим, была бы у меня любовница на самом деле, ну зачем бы было ей кидаться на витрину и колотить пудреницей своей по стеклу? Зачем? Какую цель бы она преследовала, а? Наоборот, она бы спряталась и сидела бы в своей каморке, пока вся эта шумиха вокруг нас не утихнет… Логично?