Бежать из больницы не имело смысла, это перекрыло бы путь спасения для последующих партий "больных", а кроме того для успешного побега нужны документы и адрес, где спрячут, хотя бы на время. Подпольщики от медсестер получали списки предназначенных в "покойники", подбирали жильё и удостоверения личности оккупационного образца.
А ещё надо было придумать способ вывоза людей из больницы и последующего устройства на работу в городе. Обойтись без регистрации на Бирже труда могли немногие. Без легального трудоустройства жители быстро отправлялись в трудовое рабство в Германию. Байбара всех безработных вносил в списки на вывоз.
***
Штурмбанфюрер Курт фон Экке, получивший крест за ликвидацию партизанского формирования (как было указано в его отчете), расправился с отрядом партизан Орловщанского леса вскоре после отступления Красной Армии.
Возглавляя Павлоградское отделение СД, Курт теперь чувствовал себя уверенно. С его подачи на территории бывшего литейного завода и был устроен фильтрационный лагерь для сортировки военнопленных DULAG 111.
Экке был абсолютно уверен в своей проницательности и умении выбирать из местного быдла людей полезных "новому порядку".
Таким был его переводчик Бондаренко, имевший немецкие корни, жестокий кровожадный садист, всю жизнь скрывавший своё происхождение и настоящую фамилию Бопп за украинской фамилией. Ему под стать был Василий Вивтанец, бывший тихий делопроизводитель, неожиданно для горожан возглавивший полицаев Павлограда, замещая Калиновского.
Во время визитов в DULAG 111 Экке, не доверявший никому, изредка позволял себе отвлеченные беседы с Вебером о персонале:
— Наша работа с местными не предполагает сотрудничества с людьми, исповедующими порядочность. Благородные люди не воюют против своей родины. Поэтому привлекать приходится лишь тех, кто в эту категорию не попадает — мразь и продажные шкуры.
***
Полицай Маловик, один из немногих скрывшихся от возмездия в Эстонии на сланцевых рудниках, как и Вивтанец всё же получил по заслугам, хоть и с опозданием. Но это было много позже.
К концу 1941 года этот палач со своими извергами уничтожил в Павлограде более трёх тысяч человек.
Штурмбанфюрер устроил в подвале гестапо более десяти камер, три из них было отведено для пыток. Холеный Курт фон Экке цинично называл их "профилакторием". Пыточные, устроенные наподобие Дункель камеры — узкие бетонные пеналы для заключенных, но без подачи газа.
Тем более удивительно, что Экке прислушался к предложению Пауля Вебера.
Начальник концлагеря Вебер представил штурмбанфюреру доводы пленного военврача, как свои собственные:
— Расстрелять пленных мы всегда успеем, лучше использовать их, как рабов, на благо Великой Германии. Я подал рапорт герру Циммерману.
Нехватка рабочей силы в фатерлянде уже создавала серьёзную проблему.
Экке согласился с доводами и позволил теперь уже официально устроить в лагере "ревир" (медчасть) — лечить пленных, прошедших сортировку. Это давало новый статус с предоставлением перевязочных материалов со складов немецкого госпиталя.
Крохт — личный денщик Вебера зорко следил, чтобы редкие ценные вещи, конфискованные у пленных, не уплыли мимо кармана обер-штурмфюрера. Лишь жалкая часть официально оформлялась в фонд Победы Германии. Эсси-Эзинг помогал Крохту, но главной задачей считал выявление особо остро нуждающихся в медицинской помощи.
***
Утром на построении озвучили приказ коменданта:
— Приказом по лагерю DULAG 111 Манфред Эсси-Эзинг назначается лагерным врачом и получает звание oberarzt!
Назначения, предписанные oberarzt исполнять неукоснительно!
(oberarzt (нем.) — старший врач, заведующий отделением в больнице).
Надя очень расстраивалась из-за узколобости вчерашних бойцов, выражавших презрение к доктору. Даже те, кому врач спас жизнь, смотрели подозрительно. Неблагодарность человеческая ранила медсестру.
Манфред, казалось, был совершенно к этому равнодушен. Он давно знал, как относятся к немцам, особенно те, кто помнил первую мировую войну, поэтому всегда представлялся латышом. Так и указал в анкете при поступлении в мединститут. Среди студентов-медиков было много евреев, скрывавших свои корни, многие после заключения брака меняли фамилию на славянскую. Ещё со времен "черты оседлости" было понятно, что это лучший способ раствориться в империи.