***
В итоге, лейтенант Степан Чумак "выздоровел", как полицай, что и позволило ему поступить на службу в дорожную жандармерию. На вопрос, почему он не хочет вернуться в свой город, на прежнее место службы, ответил:
— Да ну их, доходяги эти всякую заразу разносят, воняют. А жандармы на свежем воздухе. Да и замену мне давно нашли, наверное, пока у вас валялся.
Форма полицая на лейтенанте Чумаке сидела, как родная — Машенька постаралась.
Глава 15
Подпольщики обоснованно считали, что не всем врачам инфекционной больницы можно доверять, поэтому рискнули организовать связь с лагерем напрямую. Информация о немецком oberarzt, спасавшем узников, просочилась из лагеря.
Но как получить доступ на территорию? Да не просто на территорию, а конкретно в ревир? Вот здесь и пригодился "фольксдойче Приберг". Соответствующим подтверждением его немецкого происхождения Степана снабдили ещё накануне оккупации, при подготовке подпольной группы.
Устроившись инспектором электроснабжения при Управлении городскими службами Гебитскомиссариата, Степан Силович свободно перемещался по городу, даже имел право явиться с проверкой электропроводки практически в любую городскую контору. Именно так он инспектировал артель сапожников на Интернациональной улице, где трудился сапожником Андрей Павлович Караванченко, возглавлявший подполье. Прибер наведывался в типографию, где доверенные люди из группы Шимановского изготавливали дополнительные бланки оккупационных удостоверений.
Степан по характеру был весёлым и рисковым человеком и так вошёл в роль фольксдойче, что смело носил в чемоданчике с электроприборами пистолет.
На упреки Андрея Павловича в излишней беспечности, отшучивался тем, что фашисты как волки чувствуют страх человеческий и не трогают уверенных в себе. Черная кубанка на волнистой челке Степана тоже была предметом постоянного "ворчания" Караванченко:
— Ну, какой ты немец! Где ты видел таких немцев?
— Она — мой талисман, — отшучивался Степан, — а вот человек, слишком старательно изображающий бюргера, скорее вызовет подозрения. Ну что мне монокль вставить в глаз? А? — хохотал Прибер.
— Хватит твоего "буржуйского" саквояжа, — вздохнул Андрей.
Саквояж, хоть и имел потрепанный вид, но сделан был на совесть ещё в те времена, когда существовали адвокаты и клерки. Снабдила своего квартиранта таким раритетом жена инженера Шлепужникова. Караванченко, искусно владевший сапожным ремеслом, оборудовал саквояж потайными карманами и двойной подкладкой с жёстким днищем, под которым Степан выносил из типографии бланки удостоверений, прокламации с новостями Совинформбюро, детали для радиоприёмника, а то и динамит. Именно из этого саквояжа динамит попал в подкоп трубы на нефтебазе.
Степан любил риск, но был удачлив и осторожен. Чётко просчитывал опасность. Даже оказавшись под арестом, смог отвести от себя подозрения, убедительно сыграл роль фольксдойче — оскорбленного в лучших чувствах патриота Германии.
Постоянно он работал в штате городской электростанции. Наверное, безмятежная уверенность Степана действительно срабатывала. Он настолько свободно держал себя с фашистами и полицаями, что те подсознательно соглашались: вот действительно представитель высшей расы, с чувством собственного достоинства, присущего арийцу.
Поддерживая свою репутацию немца, Прибер дотошно вникал во все тонкости электроснабжения проверяемого помещения, с чисто немецкой скрупулёзностью выискивал малейшие нарушения:
— Я не допущу здесь разгильдяйства, как привыкли при большевиках! — нагонял он страху на артельщиков и лавочников.
— Ну, ты не очень-то разоряйся, — посмеивался наедине Караванченко, — совсем запугал наших сапожников.
— Бей своих, чтоб чужие боялись, — как всегда прибаутками отделывался Степан.
Свободно перемещаясь по городу, Прибер был единственным связным между сапожной артелью Андрея и Петром Кравченко. Сам Пётр очень редко выходил в город, кривые переулки Павлоградских Хуторов на окраине редко посещались патрулями. Замысловатое переплетение проулков между домами и тупиков запутывало, позволяло ловко уйти от слежки. По сути, Пётр Онуфриевич был мозговым центром и основным стратегом подполья.
Именно Прибера решили послать в DULAG 111 под видом инспекции электропроводки. Желание фольксдойче познакомиться поближе с соотечественником врачом в процессе осмотра помещений, не должно было вызвать подозрений. Кроме того, полномочия Прибера позволяли заглянуть во все здания лагеря.