По пути в гестапо Клара собрала всё самообладание, чтобы возмущение, гнев, а затем и, логичные после такой обиды, слёзы выглядели естественно. "Драматический театр, — со злой иронией покачала головой, — вот только фальшь слишком дорого будет стоить. Надо сыграть обиду и возмущение, так же, как перед Хайнеманом. Может причина вызова — новый донос от уволенных? Поэтому схватили Степана… доносы о коммунистах и командирах в её отряде недоказуемы. Я должна нападать, а не защищаться, — приняла окончательное решение. — Как с бродячими собаками".
Штурмбанфюрер, как и ожидалось, не предложил ей сесть.
Взгляд Клары сверкал от возмущения и готовых прорваться злых слёз:
— Фюрер призывает всех немцев к единству, к сплочению нации! А вы?! Вы что, не согласны с фюрером?
— Ого! Не забывайтесь фрау… как вас там. Мы делаем свою работу.
— Вот и давайте делать нашу работу на благо Великой Германии. У меня и так каждый человек на вес золота. Я отобрала самых надежных! Именно их преданность обеспечивает идеальное содержание коммуникаций! Охрана нефтебазы не входит в круг обязанностей моих людей. Не пытайтесь свалить на моих бойцов просчеты других!
— Пылкая речь, — процедил с сарказмом Экке, — да вы не шеф жандармов, просто "мать-генеральша".
— Да, — парировала Клара, — и как любая немецкая мать, дорожу своими детьми.
Это прозвучало двусмысленно, ведь эти гады помнят о её детях. "Пусть! У каждого из этих тварей есть мать", — Клара не позволила себе опустить взгляд.
То ли пылкость молодой женщины, то ли действительно, упоминание о матери — качнуло весы сомнений гестаповца в её пользу. А может простая циничная логика: пока она на своём месте обеспечивает качество и безопасность дорог, лучше оставить, как есть — меньше головной боли в зоне его ответственности перед руководством.
— Надеюсь, мой заместитель вскоре сможет приступить к своим обязанностям? — уже гораздо спокойнее, но с достоинством произнесла Клара.
— Можете идти, фрау Таблер! Но помните! Вы подписали документ о том, что в вашем отряде нет, и не будет коммунистов, евреев, комиссаров и командиров. Иначе вас повесят вместе с ними, — костлявый палец был направлен к её переносице. — Думайте почаще о ваших крошках, — оскалился штурмбанфюрер.
Выбросив руку в фашистском приветствии, Клара вышла. Уже в коридоре почувствовала, как мелко дрожат подколенные связки: "Что я делаю… мне нужна не просто помощница, чтобы присмотреть за детьми — нужна надежная женщина, которая сможет увести и спрятать детей, если я не смогу отбиться в следующий раз. Это неотложно. Пётр должен понять".
***
В целом Лёхлер был доволен своей сотрудницей, расширял список её обязанностей, всё реже пытался устраивать проверки. Ему нравилось, что аккуратная подтянутая Клара не задает лишних вопросов, чётко выполняет все поручения. Он стал брать её с собой во время визитов к Веберу, чаще всего, оставляя в машине, зато это давало Кларе возможность наблюдать и запоминать.
Пётр показал ей некоторые приёмы запоминания информации, записывать запретил. Но испытания продолжались. Наблюдая за реакцией Клары во время расстрела пленных весной, Вебер не оставил намерения устроить фрау новое испытание. Это развлекало в рутине лагерной жизни.
Лёхлер старался поддерживать с Вебером хорошие отношения, от него зависело, сколько пленных и каких удастся получить для дорожных работ.
На этот раз, потягивая в кресле коньяк, Вебер предложил Лёхлеру устроить "спектакль". Он был уверен, что обер-штурмфюрер тоже скучает в этой глуши. Суть была в следующем. На днях комендант пообещал отпуск одному из охранников итальянцев, но взамен приказал изобразить дезертира во время следующего визита Лехлера с переводчицей. Итальянца должны были привести на "допрос" в кабинет к Веберу, когда там будет обер-штурмфюрер Лёхлер в сопровождении Клары.