Может, подойти к сокольнику да и познакомиться? Нет, а что? Они с Морозовым явно на ножах, а враг моего врага — мой друг. Хотя, с другой стороны — нахрена сокольнику такой друг, как я? В смысле — мелкий английский дворянчик, от которого пользы, сиречь — помощи и защиты, как от козла молока.
Пока я обдумывал внезапную мысль — опять всё решили за меня. Сокольник своими циркулями — раз-два-три — и уже оказался рядом со мной. Глядит на меня сверху вниз, о чем-то думает…
— Будь здоров, англичанин.
— И ты будь здоров, сокольник…
— Сокольник Петр Алексеев.
— Дворянин Бартоломью Крауч-младший.
И тут меня накрыло осознанием.
Высокий. Тощий. Лицо круглое. Глаза чуть навыкате, вон как уставился. И зовут — Петр Алексеев, то есть — Петр Алексеевич.
Мать моя блинная, это что — будущий Петр Первый?!! Царский сын?!!
Ага. Петр Алексеевич, сын Василия Федоровича. Царя-то нынешнего вовсе не Алексей зовут! Викентий, соберись, а то ты что-то разобрался.
— Дворянин? — с каким-то явным и, кажется, нехорошим намеком переспросил сокольник.
— Ты в этом сомневаешься? — надменно поднял я подбородок. Но, к сожалению, смотреть свысока на тех, кто выше меня, я не умею.
— Да, — неожиданно кивнул сокольник.
Что?!!
— Что?!! — я замер, собственно, не зная, как реагировать. Что он вообще имеет в виду? Нет, надо себе шпагу завести, чтобы в таких случаях за нее хвататься.
В здешнем мире дворяне не были двинуты на том, чтобы постоянно таскать с собой колюще-режущий холодняк. Их оружие — Слово, и оно всегда при них.
— Сдается мне, Варфоломей…й, что ты — боярин. Или сын боярский.
Я, наверное, побледнел. Меня что, раскрыли? Может, сокольник и вовсе по мою душу явился?
— С чего… с чего ты взял?
Сокольник, по прежнему люто серьезный, сощурил глаза:
— Повеление боярское. В кабаке английском. Ты ему не подчинился.
То есть?
— Я же вышел.
— Со второго раза. А все остальные — сразу же вышли. И все, что в руках было или там при себе — оставили. А ты — пиво допил. Не подчинился ты Повелению.
Ну и манера. Говорит, как будто гвозди забивает.
— Так я с первого раза не расслышал.
— Когда боярин говорит — выйти, все выходят. Даже глухие.
— Парализованные тоже? — не удержался я. Нервное напряжение, похоже, дурацкими шуточками выходит.
Сокольник Петр яростно сверкнул глазами:
— Бывает, что и выходят.
Я развел руками:
— Ничего я про свои боярские корни не знаю. Причин сомневаться в супружеской верности моей мамы у меня нет. Дворянин я, из рода Краучей, сын Бартоломью Крауча. Любого у нас, в Нортумберленде спросите.
Сокольник качнулся туда-сюда, с пятки на носок, но промолчал. Я развернулся и пошел вдоль улицы, чувствуя спиной его пристальный взгляд.
Нет, нафиг, нафиг, надо срочно добираться до Источника и валить из Мангазеи прочь, как можно дальше. Я тут всего ничего, а уже успел вляпаться в такую кучу дурнопахнущих куч.
Агент английской Звездной Палаты, в поисках какой-то экспедиции.
Пропадающие люди, связанные с местным погибельным старостой.
Терки Морозова с царским соколом.
Сам Морозов, который, похоже, спать не будет, пить-кушать не сможет, захворает, если не отыграется за свое унижение хотя бы на случайном свидетеле. Мне.
А теперь еще и сокольник, который явно меня в чем-то заподозрил. Возможно, в том, что я как-то связан с родом Морозовых.
Нет-нет-нет, Источник — и нафиг отсюда!
Говорят, любой план хорошо, пока не начнешь его выполнять.
Вот, например — едет морозовский слуга на повозке, бочка с рыбой на ней стоит. Аглашка выбегает, слуга отвлекается и гонится за ней, выскакивают мои девчонки…
А как онибочку с повозки сгрузят? Она килограмм двести весит, если не больше. Втроем — не осилят. Почему втроем? Потому что я — в бочке, а Аглашка от слуги убегает. Ну ладно — сгрузить, сгрузят, предположим. А обратно бочку со мной как затаскивать? Нанять каких-никаких грузчиков? Ага, это в Мангазее-то, где все друг друга знают, и уже завтра весь город будет в курсе про подмену бочек. А послезавтра — Морозовы.
Задачка.
Но, сами понимаете, любая задача нужна для того, чтобы ее решать. А не для того, чтобы бить себя ушами по щекам и причитать: «Что же делать? Ох, что же делать?».
Мы придумали.
— Ах ты ж… тьфу!!!
Второе яблоко, метко пущенное Аглашкой, угодило морозовскому слуге в лицо. Причем не простое яблоко, а из тех, что после коней остаются. Сам понимаете, он теперь ни о чем другом больше не думал, кроме как — поймать и покарать.