— Откуда я знаю… Девочка… Там, на Венце, третий слева цветок… В нем правый изумруд — с царапиной… Знаю ли я этот Венец…
Я обернулся. Настя смотрела на Венец и, судя по ее круглым глазам, царапина была на месте.
— Это вы его сделали?
— Нет… Его сделал мой учитель…
— Вы… Вы мастер амулетов?
— Можно… Можно сказать и так…
— Вас за это заперли здесь? — опять высунулась Настя.
— За это… За то, что я умею делать амулеты… За то, что отказался их делать… За то, что не дал им то, что они хотели…
Жесть. Погодите…
— Как можно отказать боярину?
— Можно… — кашлянул-хехекнул старик Тувалкаин — кто это такой вообще?! — Можно…
— А что они хотели? — Настя опять вынырнула, как совушка из дупла.
— То, чего хотят все люди… Все, без исключения… Все…
— А…
— Власть…
— Власть?
— Да…
Старик не выглядел как тот, кто может дать кому-то власть, но кто его знает — может, это какое-то заковыристое иносказание?
— Вас освободить? — не знаю, как мы сможем протащить его мимо охраны Морозовых, я и насчет нас-то не уверен, наш план основан на наглости и надежде на удачу.
— Зачем…?
— А вы не хотите на свободу?! — Настя, конечно. Чего она постоянно за мной прячется?
— Хочу… Но я давно не верю… В бескорыстие…
Старик шевельнулся. Звякнули цепи.
— Вы предлагаете освободить меня… От плена одного боярского рода… Чтобы сделать пленником своего рода…
— Да нет, — пожал я плечами, — Просто освободить. Без всякого плена.
Тувалкаин внезапно оскалился, обнажив в жутковатой улыбке крупные желтые зубы, похожие на клыки:
— Ты хитер, мальчик… Ты хочешь, чтобы я восхитился твоим бескорыстием… Хочешь приручить меня… Чтобы я работал на тебя…
Ну, его сложно укорять за то, что он никому не верит, верно? А мне что делать? Оставить его здесь? Как-то некрасиво. Освободить? После его слов тоже какая-то фигня получается — типа, я освобождаю его для того, чтобы он воспылал ко мне благодарностью и добровольно сделал то, что его не заставили годы заключения. Теоретически, я бы на его месте подумал, что это — какой-то хитрый план Морозовых, типа того, что Рамси Болтон сделал с Теоном, поманить тенью свободы, а потом жестоко обмануть.
— Оставь меня здесь, мальчик… — Тувалкаин ссутулился и повернулся ко мне боком, — Оставь меня в моей темнице… С моими мыслями… С моими планами…
Господи, он тут еще и планы строит.
Старик неожиданно замер.
— Поздно… — прохрипел он, — Вы опоздали… Она идет сюда…
Мы с Настей переглянулись, а потом синхронно повернулись к двери.
Поздно. И вправду — поздно.
В дверь входила та самая белая блондинка, которую я видел с Морозовым-средним. И то, что она свободно прошла в секретную тюрьму на третьем уровне морозовских подвалов — говорило о том, что она очень, очень непростой человек.
Увидев нас, замерших у решетки, блондинка не колебалась ни секунды. Она прыгнула вперед, длинным скачком покрывая расстояние до меня с Настей.
Я только и успел, что выхватить из одного из кармашков своего жилета щепоть порошка и бросить в ее сторону.
Помните, я говорил, что чего только не взял с собой. В том числе, среди содержимого моих карманов была и одна сушеная трава.
Бывает, бежишь утром по росной траве, искрящейся бриллиантовым блеском под лучами ласкового рассветного солнышка, а в голове только одна мысль: «Если эти парни меня догонят — мне хана»… И тут между твоими ногами — почему-то всегда именно между ними — попадается эта колючая мерзость, которая радостно впивается в тебя своими колючками, так, что невольно подпрыгиваешь и чуть не попадаешься в руки тем, кто пыхтит у тебя за спиной.
Невысокий, колючий стебель, колючие листья, колючий фиолетовый цветок на макушке — все колючее, все.
Узнаете? Да, это та самая трава, что носит одно любопытное название, которому она полностью соответствует.
Чертополох.
Пугающий чертей.
Не знаю, как я догадался, скорее всего, мне подсказала нечеловеческая прыгучесть блондинки, но я бросил в нее не что-то другое, а именно траву, отпугивающую всякую нечисть.
Девица взревела утробным жутким басом и, извернувшись совсем уже неестественным образом, отскочила от чертополохового порошка.
И я понял, что мы влипли. Еще глубже.
Это не человек.
Это бесовка.
Только в человеческом теле.
Глава 11
К сожалению, человеческое тело ненамного снизило бесовские возможности, собственно, именно его нечеловеческая пластика и подсказала мне, что передо мной — не человек. Максимум — она не может уйти в невидимость или стать бесплотной. Что нисколько не успокаивает — судя по исказившемуся лицу, она от нас скрываться и прятаться не собирается…