Настя помолчала, потом подняла на меня покрасневшие глаза:
— Викеша… Решай сам. Я не могу ей мстить. Сейчас — не могу.
Я мысленно взвыл.
Помните, в «Трех мушкетерах» была такая Миледи? Ее мушкетеры еще казнили в конце, за то, что, кажется, она отравила невесту Д’Артаньяна. Мне частенько попадали ср… споры в интернете на тему — могли они ее казнить или же права не имели. С одной стороны — вроде бы как крови она у них попила изрядно и оставь они ее в живых, продолжила бы это вампирское занятие. С другой же — вроде бы как самосуд, и вообще, как в том анекдоте: «Она же красивая!». А знаете, что самое главное?
Что я в жизни не думал, что мне придется оказаться на месте всех четверых мушкетеров разом!
— Викеша, стой! — потянула меня за рукав Клава, — Вели всем остальным слушаться только тебя.
— Зачем? — я шагнул в сторону боярыни и все мои мысли были заняты решением дилеммы, поэтому я откровенно не понял, зачем мне кому-то что-то велеть.
— Так всегда делают, когда два боярина сходятся. Чтобы тот, второй твоим людям ничего Повелеть не смог.
Логично. Я еще, помню, думал над тем, почему такого не происходит. Ну, когда один боярин тупо Велит людям другого подчиниться ему. Оказывается, все уже придумано до нас. Амулетов против боярского Повеления не существует, а вот такое вот Контрповеление, оказывается, есть. До этого я знал только то, почему бояре не могут кого угодно похолопить, просто приказав человеку подписать полную грамоту. Потому и не может, что человек должен в полной своей воле находиться, иначе печать, которая грамоту заверяет и документом делает, просто не ляжет, стечет на землю.
Так. Мой стройный и обнаженный Источник… блин, Викентий, тебе не стыдно?… ну, в общем, золотая статуя Источника стоит в подземелье в свой полный рост, а, значит, я могу полностью воспользоваться всеми возможностями звания боярина.
— Александр, Настя, Аглаша, Клава…
— Мне не надо.
Ах, да.
— …тетя Анфия, Дита…
— Мне тоже не надо.
— Надо! Кто уснул?!
— Ну ладно…
— Тьфу, сбила. Итак: Александр, Настя, Аглаша, Клава… тьфу ты!
— Да ты не называй по именам. Просто Повелей и все.
Просто Повелей, Просто Повелей… Это, может, у бояр, которые с детства видят, как Повеления проходят, все просто, а у меня сейчас — первый раз, между прочим. Итак, сосредоточиться…
И тут я понял, что сосредоточаться мне и не надо вовсе. Я просто вдруг понял, что сейчас я — могу. Могу сказать — и мне подчинятся. Могу — Повелеть.
— Отныне и навсегда вы не подчиняетесь ничьим Повелениям, кроме моего!
Уф. Даже в жар бросило.
— И глаза такие — черные, прям как у настоящего боярина, — не удержалась от комментария Дита.
— Ну как? — повернулся я к Клаве, как к своему единственному специалисту по всякой боярской мути.
— Отлично, — хихикнула она, — Выглядело очень торжественно. Только «навсегда» — не получится. Такое Повеление дольше суток не продержится.
Ну вот, обломала весь кайф… Ладно, вернемся к нашим боярыням.
Морозова, поставленная на ноги, сплюнула на пол, чтобы избавиться от вкуса кожи во рту:
— Это кто ж такой ловкий ко мне со спины подкрался? Что за молодец?
А, ну да, она же не знает, что отец Азарий и Мурин — один человек.
— Ты же не думала, что я так просто попадусь к тебе в руки, без помощи в засаде?
В глазах боярыни мелькнуло что-то похожее на уважение:
— Ловок ты, Осетровский… Не зря столько лет прятался… На все случаи у тебя камушек за пазухой припасен…
Я промолчал в стиле «А то!», а потом проговорил:
— Теперь, боярыня Марфа, ты в моих руках, целиком и полностью. Надо решать, что с тобой делать…
На этих словах она как-то выпрямилась — хотя макушкой все равно мне еще до носа дотягивалась — стиснула зубы и сказала:
— Я в твоей воле. Можешь делать с моим телом всё, что захочешь. Только знай…
— Не нужно мне твое тело, — перебил я ее, с некоторым трудом отгоняя видение ее тела. Такого… белого… покорного… Викентий, собраться!
На лице боярыни промелькнули облегчение и какая-то… обида? Видимо, с одной стороны ей совершенно не хотелось подвергаться насилию, пусть она уже мысленно с этим смирилась, а с другой — как это?! Он меня не хочет?!