Подвалы — вещь для Титая не самая привычная. На осыпающейся земле встретишь разве что пару этажей вниз. Темницы, хранилища для зерна, сокровищницы — он многое видел. Но не бесконечные лестницы, уходящие в темноту. Запертое в камень сердце начинает гулко биться. Титай неосознанно цепляется за руку князя, когда оказывается близко и соприкасается с его плечом. Тут же смотрит широко, отступая на ступени назад. Не боится, нет — страху не взять его сердце. А вот смущению — вполне.
Алексей думает, что с юношей, видимо, не обращались по-человечески. На неловкость Титая в общении только улыбается мягко. По этим лестницам он сам может ходить и без света. Знает, где ступенька выщерблена, а где одна выше другой. Руку Титая сжимает без вопросов, подумав, что по ту сторону моря, наверное, небогато с холодными горными проходами и подземельями. Удерживает его, когда он отступает, чтобы не запнулся на узких ступенях и не упал.
— Еще немного осталось. Если затушить огонь, то будет, как в пещере, темно и тихо.
Весь Мангуп изрыт пещерами и ходами. Они здесь природные и рукотворные, выдолбленные в камне под самые разные нужды. Знающий человек может отыскать монашеские кельи, винодельни, склады, амбары для скота, тюрьмы и казармы… Да много всего. Но в центральной части города почти нет других пещер, кроме этого прохода, — на то он и тайный.
— Куда мы?
Это могут быть темницы, это может быть колодец, выход в какое-то место в городе — что угодно примет спокойно, раз уж сам согласился за ним идти. Но знать куда — хочется. Неизвестность редко сулит что-то хорошее. Только очень счастливый человек может позволить себе радоваться неожиданностям. Титай же предпочитает их избегать. Правда, на ответ особенно надеяться не приходится. Если бы князь хотел, то сказал бы сразу.
— Я… знаю несколько ваших пещер. Ходов. — Признание не из лучших. Возможно, правильнее было бы Титаю промолчать. Но это все еще не чужая тайна. Он не подставляет никого, кроме себя. С остальным разберется, а ему хочется сказать это. Просто чувствует, что так нужно. — Но большинство из них скотные, хранилища, винодельни. Об остальных никто ничего не знает. Как тебе удается сохранять тайны, когда люди разносят слухи быстрее, чем чуму?
Коснувшись мимоходом ладонью каменной стены, танцор понимает, что она теплая. И, удивленный, замедляет шаг.
— Если никто ничего не знает, то и судачить не о чем, верно? — Голос Алексея бьется о стены, каменная порода отвечает эхом.
Столовая гора испещрена ходами. Какой смысл прятать их, если в иной можно провалиться, стоит лишь шутки ради решить погулять по кустам в городе? Те, что имеют стратегическую ценность, охраняются, само собой. Допуск туда есть только у князя и его доверенных, которые точно не станут распускать слухов.
— Мы сейчас высоко. Сложно поверить, что, спускаясь под землю, ты все еще находишься над ней, верно? Я хочу показать тебе кое-что. Считай это прогулкой. — Алексей слышит, что Титай замедляется, и сам идет медленнее, позволяя поразглядывать и потрогать стены, если ему так интересно. — Солнце прогревает тут все насквозь в это время года.
Титай соглашается и замолкает. Это странное место: подземный город на вершине горы, дворцы и цитадели, ставшие продолжением скал. Когда подъезжали сюда, он видел сияющие белые стены, уходящие в самое небо, в высоту, на которой, должно быть, живут только птицы. Он замыкается, не пытаясь больше расспрашивать или касаться камней. Вряд ли князь станет делать исключение и выдавать чужаку свои секреты. Вот только одна мысль возвращается раз за разом. Этого хода он тоже не знал. Значит, дорога может вести в один конец.
— Когда ты успел побывать в пещерах? — спрашивает князь, замечая, что Титай затих. Не нужно хорошо знать его, чтобы понять, что это для парня необычно. Впереди появляется синий просвет: уже видно конец спуска и улицу, залитую лунным светом. — И ты теперь знаешь один из проходов прямо в мои комнаты. — Алексей, надеясь немного приободрить Титая, явно намекает на то, что этот ход — один из самых-самых тайных. Посматривает на него в свете факела, когда коридор становится чуть шире: так, что теперь можно встать рядом, а не друг за другом.
Не думай лишнего, Титай. Твое сердце — вот что должно диктовать тебе, голова должна только проверять.