София очнулась среди ночи. Догорали свечи на столике у кровати. Рядом кто-то спал. На мгновение ей показалось, что она опять в княжеском дворце, и сейчас проснётся Александр, погладит её по голове и пожалеет: «Моя принцесса чем-то расстроена?».
Постепенно до неё стал доходить весь ужас произошедшего, и ненависть к себе, ненависть к Мехмеду, храпевшему рядом, стала овладевать её сознанием. Никогда она не чувствовала себя столь униженной. А самое главное унижение она испытала от собственного тела, которое не захотело подчиняться её воле, а бросилось в пучину наслаждений, потеряв стыд и предав Александра. Возникло твёрдое намерение убить султана и убить себя. София вскочила с кровати и бросилась к халату Мехмеда. Она искала саблю, нож, но никакого оружия не нашла. А потом вспомнила о сыне. Надела свой халат и пошла к себе в комнату, нисколько не заботясь, что с ней будет завтра за этот самовольный поступок. Ещё в коридоре она услышала плач младенца, и, открыв дверь, увидела свекровь, которая качала внука на руках, пытаясь упокоить. София взяла сына, сунула ему в рот набухший от молока сосок и опустила голову под пристальным взглядом свекрови.
– Бедная моя девочка,– сказала свекровь, а потом добавила: - Бедные мы все.
Глава 38. Последний выбор.
Пришла весна. Александр почувствовал её по запаху ветра, дувшего с Мраморного моря, по крикам птиц, возвращавшихся домой на Север. Он всегда любил это время года, ждал его, и наслаждался им. Но не сейчас. Весна сделала его слабым. Ему захотелось жить. Радоваться солнцу, первым цветам, первому купанию в ещё стылом море, первому загару. Но больше всего ему захотелось увидеть свою семью, лицо жены, матери, сына…
Наконец, за ним пришли. После полутёмной камеры в башне, голубое небо над головой и яркое солнце потрясли Александра, и слёзы выступили на его глазах. Он посмотрел на древние камни городской стены, построенной Феодосием, и увидел пробивающийся сквозь камни коричневый цветок с жёлтыми рыльцами. Словно коричневые глаза гречанки, которая жила здесь когда-то, а потом погибла, канула во мраке столетий. Князю показалось, что получил он привет из глубины веков. Чувство единства крови с той, давно исчезнувшей жизнью, наполнило его израненную душу нежностью и любовью.
Его руки расковали, а потом повели пешком вдоль стены, примыкавшей к Мраморному морю. Александр смотрел на город, когда-то бывший центром Мира, и понимал, что время изменилось. Уже никогда не будет Константинополя, не будет Готии, Феодоро. Его мир умер, а народился новый, чуждый ему мир с острыми шпилями минаретов, завываниями мулл, летучими кливерами турецких кораблей, которыми были заполнены пролив и бухта Золотой Рог. Теперь и Мраморное, и Понтийское море – лишь внутренние моря Великой Османской империи. Самый большой на Земле Храм Мудрости Божьей – Святая София, мимо которого вели пленника, превращён Мехмедом в мечеть. Сотни мусульман, стоя перед ним на коленях, бились лбом о землю, выпрашивая у своего Бога Аллаха земные блага и загробный рай.
Шли по улицам древнего Города. Прохожие останавливались и с любопытством смотрели на процессию. Александр узнавал лица греков, армян, евреев... Десятки наций, народов и народностей стали теперь новыми жителями опустевшего Города. Некоторые уцелели после его падения, но большинство были привезены турками для заселения в пустующие дома проданных в рабство и убитых граждан Ромейской империи.
Через ворота пленника вывели на площадь перед Изразцовым павильоном. Александр увидел балкон с балюстрадой, сидевшего в высоком кресле падишаха. Рядом с ним находился только Главный Чёрный Евнух. Свита султана располагалась внизу возле входа в запретный для всех Харем: Великий Визирь, визири, кадиаскер, руководивший судами и образованием, каймакам - стамбульский градоначальник, дефтердар – управляющий казной, стольники и ключники, постельничие и сокольничие, стремянные и егеря, главный придворный астролог, хранители шубы и чалмы, стражи любимого соловья и попугая, главный собачник и главный конюх, доктора и знахари, шейхи, имамы и придворный муэдзин. Перед фронтоном павильона растянулись лентой янычары - личная стража султана под командованием янычарского аги. Александр удивился тому, что все лица, и не только янычар, но и самого Мехмеда, всей его свиты, были не восточного, а европейского типа. Европейцы правили этой могущественной империей, разрушающей Европу.