Многое изменилось с тех пор, как Мэри стала одним из нас, но она, следует отдать ей должное, по-прежнему остается столь же милой, доброй и заботливой, какой была всегда, и все мы от этого только выигрываем. Безусловно признанная Королевой саспенса, здесь она известна как Королева наших сердец.
Мы выражаем глубочайшую и самую искреннюю благодарность Мэри за многолетнюю бескорыстную и самоотверженную работу на благо союза «Ассоциация детективных писателей Америки» и за помощь всем авторам детективного жанра во всем мире. И надеемся на еще больший приток подобных авторов.
Барри Т. Земан,
председатель издательской комиссии
Тед Херцел-мл.
исполнительный вице-президент
Мэри Хиггинс Кларк
Пятидолларовое платьице
Был ранний августовский вечер, и солнце отбрасывало косые тени на всю Юнион-сквер в Манхэттене. «Странный какой-то нынче день», – подумала Дженни, выйдя из подземки и повернув на восток. Сегодня был последний день, когда ей требовалось посетить квартиру бабушки, умершей три недели назад.
Она уже убрала эту квартиру, сложила и упаковала бо́льшую часть бабушкиных вещей. Мебель и все предметы домашнего обихода, а также одежду в пять часов заберут и отправят в благотворительный фонд местной епархии.
Отец и мать Дженни были педиатрами и работали в Сан-Франциско. И оба были вечно жутко заняты. А Дженни, уже успевшая окончить юридический факультет Стэнфордского университета и сдавшая экзамены на звание адвоката, была свободна и могла заняться этой разборкой. Со следующей недели у нее начиналась работа в должности помощника окружного прокурора в Сан-Франциско.
На Первой авеню, дожидаясь разрешающего сигнала светофора, она посмотрела вверх. Отсюда ей были хорошо видны окна бабушкиной квартиры на четвертом этаже дома номер 415 по Восточной Четырнадцатой стрит. Бабка, поселившись здесь в 1949 году, стала одной из первых жителей этого дома. «Они с дедом переехали в Нью-Джерси, когда маме исполнилось пять лет, – вспоминала Дженни, – но потом бабка вернулась сюда, когда дед умер». Это было двадцать лет назад.
Полная воспоминаний о бабушке, которую она обожала, Дженни не заметила, как на светофоре вспыхнул зеленый свет. «Такое ощущение, словно я вижу ее в окне, и она наблюдает, как я иду к ней, как она всегда делала», – думала женщина. Какой-то нетерпеливый пешеход толкнул ее в плечо и проскочил вперед, и она осознала, что свет снова стал зеленым. Дженни пересекла улицу и быстро прошла короткое расстояние до подъезда бабушкиного дома. Там она замедлила ход, еще более неохотно набрала шифр на кодовом замке, открыла дверь и направилась к лифту, затем вошла в кабину и нажала нужную кнопку.
На четвертом этаже женщина вышла из лифта и медленно двинулась по коридору к бабкиной квартире. На глазах выступили слезы, когда она начала вспоминать о тех бесчисленных случаях, когда бабушка ждала внучку возле уже открытой двери, заметив ее внизу, когда та переходила улицу. С трудом проглотив образовавшийся в горле ком, Дженни повернула ключ в замке и отворила дверь. И тут вспомнила, что, дожив до восьмидесяти шести лет, бабка давно была готова уйти из жизни. Она не раз говорила, что двадцать лет – это слишком долгий срок, чтобы жить одной, без мужа, деда Дженни, и что она очень хочет воссоединиться с ним.
У нее тогда начали проявляться первые признаки старческого слабоумия, она стала толковать о какой-то женщине по имени Сара… о том, что это не Барни ее убил… это сделал Винсент… и она когда-нибудь это докажет.
«Вот чего бабка ни за что себе не пожелала бы, – подумала Дженни, – так это того, чтобы превратиться в слабоумную старуху». Глубоко вздохнув, она осмотрелась по сторонам. Коробки, в которые Дженни сложила все барахло, стояли в углу. Книжные полки пустовали. Со столешниц все было убрано. Вчера она завернула и упаковала доултонские фаянсовые статуэтки[4], которые бабка так любила, а также убрала семейные фотографии в рамках – их она потом отошлет в Калифорнию.
Ей осталось только одно дело. Нужно было разобрать бабушкин сундук, в котором та когда-то хранила свое приданое.
Сундук этот был особенный. Дженни прошла по коридору в маленькую спальню, которая служила бабке еще и кабинетом. Хотя она была в свитере, ей вдруг стало холодно. «Интересно, – подумала она, – неужели все квартиры и дома становятся такими холодными после того, как умер живший в них человек?»
4
Доултонский фаянс – бутылки, кружки и статуэтки производства английской фабрики в Доултоне. Выпускаются с 1815 г.