Я представляю себе эту социальную систему следующим образом.
Допустим, престарелая дама, вдова, жившая раньше на проценты от капитала в 60.000 марок, путем законодательно объявленного сломления кабалы процента получает источник своего существования. Тогда, с помощью широкого развития системы кредитной ренты, данной личности дается возможность получать соответствующую ее капиталу кредитную ренту, причем годовая рента может быть даже выше предыдущего дохода по процентам, чтобы этому кругу лиц дать определенную компенсацию за понижение стоимости денег. То есть, например, что против отданных 60.000 марок в долговые обязательства рейха, государства или в залоговые письма ежегодная пожизненная рента составит 4000 марок. Если у вдовы дети и часть состояния она хочет им завещать, то ей дается возможность только 40.000 превратить в кредитную ренту, в то время как остальные 20.000 остаются для детей. Из 40.000 марок, в зависимости от возраста, вдове, желающей получать кредитную ренту, можно было бы выдавать до 1/12 вложенного капитала. Здесь также следует обратить внимание на то, что по причине сломления кабалы процента, по причине падения давящих налогов уровень жизни вдовы существенно улучшиться.
Конечно, все варианты предусмотреть невозможно, ведь в каждом отдельном случае придется следовать интересам каждого отдельного слоя населения. При какой-либо очень сложной ситуации речь не идет о том, что идти навстречу интересам каждого, однако вскоре у людей появиться необходимый опыт разрешения вопросов, тем более, что благоприятные последствия оздоровления общей ситуации пойдут теперь на пользу и каждому в отдельности.
Во время рассказа по проблеме отмены процента я уже пытался обратить внимание на вопрос по военным облигациям, утверждая, что маленькие капиталисты, то есть все те сотни тысяч, которых еще более сильной, чем американская, рекламой побудили вложить свои сбережения в военные займы, ничего теперь с процентов не имеют, потому что они сами вынуждены платить налоги на эти проценты. И благодаря налоговому законодательству, направленному на кормление крупного капитала, они же и оплачивают идущие ему проценты. Я думаю, что даже если этот факт не принимать во внимание, должно хватить одного только обращения ко всем обеспокоенным будущим своих детей владельцам военных облигаций воспринять совершенно нормально предлагаемый мною отказ от вечного процента с долговых обязательств рейха. Что, собственно, теряет патриот, отдавший свои 10.000 марок и оставшийся в глубокой нищете, кроме огромного права на то, чтобы в течение 100 лет получить процентов на 50.000 марок, притом, что капитал как был, так и остался? Ведь его дети и внуки будут вечно работать на то, чтобы иметь, в первую очередь, возможность выплачивать эти проценты.
Вопрос возврата отданных по займу денег может быть решен различными способами. В моих кратких рассуждениях по данной проблеме, которые я передал правительству народного государства Бавария 20 ноября прошлого года, я сделал следующее предложение: «вместо выплаты процентов просто выплачивать обратно основную сумму по 5 % в год в течение 20 лет». Я думаю, что далее я сделаю еще гораздо лучшее предложение, которому, благодаря его простоте, заслуженно можно отдать предпочтение: «облигации военного займа при отмене выплат по процентам объявляются законным средством платежа». Преимущество этого предложения состоит в том, что при таком подходе к решению проблемы никто ничего не заметит. Облигации спокойно останутся лежать на хранении, это как книга, шкаф или другой предмет, который кто-либо дал в долг своему другу.
Выведение из оборота ценных бумаг с твердым процентом — есть оздоровление в экономическом и социальном отношении.
Нужны тебе деньги — берешь одну облигацию и оплачиваешь покупку ею. В конце концов, они не менее красивы, чем купюры по 10, 20, 100 или в 1000 марок. При таком плавном переходе от процентной экономики в беспроцентное народное хозяйство о перенасыщении рынка платежными средствами не может быть и речи. Ведь облигации военного займа уже полностью находятся на хранении в банковских сейфах, под контролем и охраной, или в иных местах, где их хранение народ считает безопасным, так что можно сказать, что они «хранятся в чулке». Ведь разве можно игнорировать тот факт, что выданные бумажные свидетельства на сумму 40 миллиардов не находятся в обороте, а по большей части спрятаны вышеописанным образом? Наша потребность в платежных средствах в довоенные годы высокой конъюнктуры составляла 4–6 миллиардов и о том, что сейчас нам нужно в два раза больше наличных денег при все более приживающемся безналичном денежном обращении, речь не идёт.