– Ох, Филип Ларкин, – прошептала Бри. – Мы больше не в Канзасе.
Ее почти тошнило от отвращения. Когда она дочитала четырехзвездочную рецензию от Teen Here, оно уже сочилось из каждой поры. И все-таки, несмотря на плоских персонажей и явное отсутствие оригинального сюжета, Бри не могла проигнорировать золотые нашлепки на обороте:
Звезда проката.
Главный хит сезона.
А еще не могла забыть разговоры девочек, которые обсуждали этот фильм на переменах. На самом деле он оказался настолько популярен, что у них в школе даже собрали чирлидерскую команду. Насколько помнила Бри, та продержалась два семестра.
Людям нравится подобная чепуха. Это интересно.
Бри со вздохом сунула DVD под мышку. Следующие двадцать минут она провела, наугад вытаскивая диски и читая аннотации, – пока стопка претендентов на просмотр ее не удовлетворила. Тогда она отправилась на кассу и вывалила их перед продавцом.
– Пижамная вечеринка? – спросил он, засовывая «10 причин моей ненависти» в фирменную черную сумку магазина.
– Что? – встрепенулась Бри. Сперва она даже не поняла, что обращаются к ней.
Кассир указал на стопку дисков.
– Вечеринка для девочек? Похоже, вы с подружками собираетесь в кинотрип?
– Мм. Нет. Они все для меня.
Он смерил ее взглядом «Детка, да ты еще большая неудачница, чем я».
– Я-асно.
Бри никогда не была на пижамных вечеринках – по крайней мере, после начальной школы. Никогда не играла в «правду или действие», не звонила нравящимся мальчикам под возбужденное хихиканье подружек, не делилась хитростями французского поцелуя. Картины пропущенных подростковых инициаций одна за другой проносились перед ее мысленным взглядом, пока кассир записывал диски в журнал.
– Их нужно вернуть завтра до семи часов.
– Я знаю.
Глава 8
БРИ ВЫЛЕТЕЛА ПОД ДОЖДЬ и помчалась домой, прижимая сумку к груди так, будто там лежало награбленное. Последний путь назад был отрезан. Она как раз сворачивала на длинную, идеально ухоженную дорогу к особняку, когда в кармане ожил мобильный телефон. Бри выудила его и взглянула на экран.
Холдо. Ну конечно, кто же еще?
– Доброе утро, – сказал он. – Кажется, я в аду. Это ты вчера принесла ведро? Если да, большое спасибо. Часа в три ночи оно мне очень пригодилось.
Бри усмехнулась:
– Да, я так и подумала.
– Кто бы мог предположить, что бургундское вино так коварно?
– И в самом деле.
– Как твоя голова?
Словно в ответ на его слова, лоб пронзило тупой болью.
– Не ахти. Но и не кошмарно.
– Боже, я вчера серьезно перебрал. А ты? Я даже не помню, как ты ушла.
Бри скорчила гримасу. Последняя фраза звучала отрепетированной, и она немедленно заподозрила ложь. Вероятно, Холдо таким образом пытался замять историю с (не)поглаженными ногами? Он вообще про это помнил? Признаться, Бри испытывала облегчение, что он ничего не сделал. Мысль о том, что могло случиться, вызывала у нее тошноту. В любом случае, ей больше не нужно было домогаться Холдо. Только не теперь, когда у нее был План.
– Я тоже почти ничего не помню.
– А…
Значит, он все-таки помнит… Черт, неловко.
– Проснулась утром с блокнотом под щекой.
Холдо засмеялся:
– Алкогольное автописьмо?
– Практически.
– Ясно… – Холдо помедлил. – Что будешь делать сегодня?
Бри взглянула на свисающую с локтя сумку и уже хотела соврать, но в последний момент почему-то передумала.
– Смотреть фильмы.
– Круто!
У Холдо немедленно просиял голос. Голос вообще может просиять? Или так говорят только о лицах? У Бри раскалывалась голова. Скоро ей понадобится одеяло. И углеводы. Очень много.
– Значит, день похмельного кино. Я могу составить тебе компанию. Что в программе?
Бри сглотнула.
Что она могла ответить? Полный репертуар жвачки для мозгов, продвигающей идею, что жить куда легче с симпатичной мордашкой, а влюбляться следует только в капитанов футбольных команд? Бри прошептала в трубку пяток названий, уточнив, что они охватывают диапазон в несколько десятилетий.
Холдо онемел.
– Ты шутишь? – только и спросил он после паузы.
– Нет.
– Могу я узнать, зачем?
В голосе Холдо звучала неподдельная злость. Будто Бри сказала ему, что собирается топить котят или вроде того.