Бри и ухом не повела. Ну, почти.
– Что ж, приятно слышать, что он нравится хоть кому-то.
При этом мистер Феллоу даже не взглянул на Бри, и она сразу поникла.
– А вам, ребята?
– Он нудный.
– Он тоскливый.
– Не мог написать что-нибудь повеселее?
– Или поменьше! Теперь нам тоже тоскливо.
Мистер Феллоу покачал головой:
– Ребята, мне больно это слышать. Филип Ларкин – один из самых титулованных британских поэтов. Не стоит недооценивать его только потому, что у него грустные стихи.
Снова поднятая рука.
– Да, Бри?
– Некоторым еще не нравится, что он был сексистом.
– Верное замечание.
Бри просияла.
– Но меня огорчает, что вы не стремитесь увидеть второе дно его стихов. А оно там есть.
На этот раз руку поднял Чак.
– Да?
– Сэр, кому охота копаться в грязном белье лузера, который умеет только ныть, какая хреновая у него жизнь? Лично мне фиолетово, что у него там были за расстройства. Может, почитаем кого-нибудь еще?
– Ни в коем случае. Давайте разберем это стихотворение, и я уверен, вы измените свое мнение о нем.
Глава 4
НАКОНЕЦ ПРОЗВЕНЕЛ ЗВОНОК на большую перемену. Бри поплелась к столу мистера Феллоу. Он снова что-то писал, волосы скрыли глаза. Бри помолчала, ожидая, когда он ее заметит.
– Да, Бри?
Она переступила с ноги на ногу.
– Я получила еще одно письмо с отказом.
Мистер Феллоу откинулся в кресле и смерил ее сочувственным взглядом.
– Мне очень жаль. Я знаю, сколько ты вложила в этот второй роман.
– Я уже не понимаю, что им не нравится. Я так старалась! И действительно вложила в него все свои идеи. Но получилось все равно дерьмо.
– Не дерьмо, просто…
Бри воспользовалась паузой:
– Нет? А что тогда?
Мистер Феллоу вздохнул и запустил пальцы в волосы, заметно смущенный:
– Слушай, Бри, я знаю, какая ты трудяга…
– Я не хочу быть трудягой! Я хочу быть хорошим писателем. Востребованным!
– Знаю-знаю. Просто… то, что ты пишешь… Ты когда-нибудь задумывалась о том, насколько оно привлекательно коммерчески?
Коммерчески? Бри нахмурилась от одного звучания слова.
– Вы хотите, чтобы я писала на продажу? Какое-нибудь слезливое бульварное чтиво?
– Нет, не в этом смысле. Просто… Публикуют то, что продается, помнишь?
– Я знаю, что хорошо пишу. У меня высший балл за годовое сочинение. Экзаменаторы даже попросили разрешения взять его за образец!
– Я в курсе. Все-таки я твой учитель…
– Тогда почему мои романы не нравятся издательствам?
Мистер Феллоу задумчиво покрутился в кресле. При этом он избегал смотреть на Бри. По крайней мере прямо. Он вообще старался не встречаться с ней взглядом с тех пор, как произошло… То событие. Но сейчас она как никогда нуждалась в его поддержке. К кому еще она могла прийти за советом?
– Твои сочинения великолепны, Бри. Но по меркам школьных сочинений. Книги – другое дело. Они должны продаваться. Не обижайся, но никто не захочет читать четырехсотстраничный роман про девушку, которая бросается с пирса.
Бри упрямо скрестила руки на груди.
– Почему?
Мистер Феллоу выдвинул нижний ящик стола и достал оттуда стопку листов. Затем сдвинул брови и принялся с выражением читать:
«Роза вглядывалась в черную глубину, пенящуюся под старыми, изборожденными трещинами досками причала. Ее не отпускала мысль, сколько времени потребуется морю, чтобы сделать ее тело частью своей стихии. Ее труп распухнет? Или его раньше съедят акулы? А может, море будет отщипывать от нее по кусочку – голубому и мягкому, словно размокшие овсяные хлопья на дне белоснежной керамической чашки…»
Бри поджала губы. Ладно, вне контекста этот отрывок и правда звучал глуповато – но только потому, что мистер Феллоу читал его ТАКИМ голосом.
– И что здесь не так?
Он улыбнулся:
– Ровным счетом ничего, Бри. Вот почему у тебя всегда хорошие отметки за сочинения. Они буквально сочатся метафорами, а экзаменаторы такое любят. Хотя, возможно, они просто испугались, что ты и в самом деле хочешь броситься с причала, и на всякий случай решили завысить балл.
Бри не удержалась от улыбки.
– Но читать целый роман, пронизанный подобным отчаянием? Такое не каждому под силу.
– Но это реальная жизнь.
– Что? Хочешь сказать, подростки только и думают, как бы половчее броситься с причала?
Бри поразмыслила над вопросом:
– Да.
Мистер Феллоу внимательно на нее взглянул – может быть, впервые за вечность. В широко распахнутых глазах учителя читалась жалость. Бри чуть не сгорела от стыда. Лучше бы он и дальше на нее не смотрел.