Красные и белые кровяные тельца – их отличает между собой лишь направление движения, в котором они пролетают мимо статичных стенок сосудов организма.
Все это движение не всегда равномерно, ведь время от времени возникают тромбы, но они с грохотом отрываются, и происходит смешение красного и белого, криков и воя автоматики.
Вдоль самых широких артерий процветает жизнь. Отсветы кровяных телец обогревают эту, прилежащую к сосудам, полосу.
Стоит свернуть и проследовать за одной, случайно выбранной клеткой. Она движется в противоположную сторону от основного потока, во все сужающееся ответвление, к его внешней границе.
Отражение света частицы дребезжит и расплывается. Она достигла предела.
Пустой гардероб
Стандартный набор вещей, отмеченных поношенностью. Потертые ботинки, со стоптанными каблуками. Они грязные, с пылью, въевшейся между швов так сильно, что уже и не вычистить их как следует никогда.
Ботинки хлябают по лужам, размокая и становясь на вид еще грязнее.
Поверх брюки, чья нижняя часть разделяет судьбу промокших ботинок. Они протерты и на их поверхности образовались складки, что указывают на сгибы и постоянные, повторяющиеся движения. Карманы на них растянуты и словно наполнены содержимым.
Куртка – самый тяжелый предмет гардероба. Синтетическая ткань, защищающая от холода. Застегивающаяся молния и кнопки надёжно закрывают ее.
А внутри ничего – пустота. Просто темное пространство, в котором словно в невесомости, парит съеденное и уже пережеванное нечто, тухло переваривающееся за закрытыми настежь молниями и рядами защёлкнутых кнопок.
Стоит только одному из закрывающих элементов дрогнуть, и вся эта конструкция, пропахшая и пропитанная человеческим, осядет на землю.
На вершине этого пустого гардероба красивая, вязаная шапочка.
Квадраты
Движение ручки по бумаге. Каждое из них оставляет след, написанную мной черточку. А мне ведь нечего писать – я повторяю раз за разом одно и то же. Лист пуст, и мне не прибавить к этому ничего.
Обвожу привычным движением клетку квадрата. Еще и еще. Стержень давит на поверхность листа и истончает его, нарушая его целостность. Кусочек бумаги слегка дрогнул – теперь он не часть целого. Беру его и откладываю в сторону. За ним изображение, вернее его небольшая часть.
Повторяю эту же операцию бесчисленное количество раз – мне хочется увидеть изображение полностью.
Обвожу, обвожу, обвожу, обвожу…
Лист прекратил свое существование, разорванный в клочья. Убираю все квадратики – а там картина, обезображенная чернилами…
Хочется убрать то, что я испортил своей собственной рукой.
Картина изумительна. Видно, что это творение настоящего мастера. Насыщенные краски гармонируют между собой. Среди красок я вижу и оттенок, схожий с моими чернилами. Я начинаю догадываться…
Не спеша соскребаю краски с картины, слой за слоем. Изображение меняется, становится только лучше. Проще, хотя суть остается. Еще и еще. Художник такой же, как и я.
Элементов все меньше и меньше. Я сдуваю все наслоения с картины, все, через что я так долго продирался.
Передо мной чистый лист.