Обществу будущего, той стране, которая наконец-то сможет претендовать на мировое господство, то есть заниматься действительно большой политикой, вооружившись идеями квантового планирования и федерализма, понадобится враг, который будет возвышать и облагораживать это общество, делая правомочными его притязания на господство и увеличивая его стойкость в борьбе с врагами. У древних греков таким врагом была тирания. Борьба с тиранией и неприятие всякой тирании - это то, что делало эллина эллином и позволяло ему всюду, где бы он не находится, считать себя выше не эллинов и именовать их варварами. Это позволяло им не сломаться под натиском этих варварских царей, это же давало им право идти войной на этих варваров, захватывать их территории и подчинять население своей власти. И в случае обороны, и в случае нападения они были убеждены, что борются с тиранией, то есть осуществляют своё священное право борьбы даже не со злом, а с господством бездарности и бездарными господами, угнетающими возможные таланты среди своего народа. Таким врагом у эллинов будущего должен стать тоталитаризм. Борьба с тоталитаризмом во всех его проявлениях, будь коммунистический авторитаризм, фашистская диктатура или тотальность потребительской демократии, будет утешением в стойкости и оправданием в жестокости, источником новых небюрократических учреждений и нового, невиданного прежде политического и территориального устройства. Это позволит действовать не по стандарту, это обеспечит невиданную доныне свободу творчества. Такая борьба будет величайшим пробуждением и манифестацией самых творческих, самих художественных инстинктов людей, манифестацией непосредственности. И горе тем, кто пожелает упорствовать в защите господства бездарности.
Сергей Пациашвили. 07.09.2016
Приложение.
Технологическая сингулярность.
Исторический момент, в который посредственность достигнет своего пика и тем сам откроет путь для революции непосредственности в науке получил наименование технологической сингулярности. Не нужно быть математиком, чтобы понять, что на протяжении истории, особенно истории последних трёх столетий, человек интенсивно вытеснялся из производства, заменялся техникой. По сути, в это весь смысл фабрично-цехового производства. Учёные лишь показали, что это вытеснение происходит по экспоненте, и ближе к середине 21-ого века эта экспонента "схлопнется" в точку и наступит миг сингулярности. В этот момент происходит лобовое столкновение посредственности и непосредственности, которая, вероятнее всего, приведёт к расколу, разделяющему единую глобальную историю как минимум на две истории. В первом сценарии истории посредственность продолжает править, люди продолжаются оставаться рабами рутины, из которой самостоятельно выбраться уже не смогут не при каких усилиях. Только внешняя сила сможет принести им освобождение от рутины. Будучи вытесненным из производства, человек превращается фактически в обслуживающий персонал машины. Все рабочие места сосредоточатся в сфере обслуживания. Пик нигилизма. Машины никогда не уничтожат человека физически по той причине, что искусственному интеллекту, чтобы осознавать своё существование, нужно иногда смотреть на себя со стороны. Поскольку искусственный интеллект существует теоретически вечно, то сам он не может расщепиться на несколько субъектов. Искусственный интеллект сам по себе не способен на творчество, поскольку творчество есть создание чего-то большего и более долговечного, чем самого себя. Теоретически бессмертный интеллект в принципе не может даже помыслить что-то более долговечное, чем есть он сам. Таким образом, здесь мы видим планирование только на краткосрочную перспективу, апогей общества потребления.
Второй сценарий будет совершенно противоположен первому. Автономия машинного производства напрочь освободит человека от рутины и зависимости от города. Нужно сказать, что мегаполисы сегодня существуют только потому, что они имеют при себе некоторое большое числе людей, которые могли бы переносить тяжёлую рутину и обслуживать нужды этого города. Причём монотонно, рутинно. Если городская индустрия становится совершенно автономной, нужда в такой рутине исчезает, и открывается возможность для освобождения труда, о котором не мечтали даже самые романтичные марксисты. Ведь, по сути, по-настоящему закрепощён человек был только в эпоху модерна, когда стал крепостным города: пролетарием или буржуа, не столь важно. Важно, что такие условия труда и, как следствия, жизни, являются для живого существа крайне противоестественными. Естественной средой является деревенская среда обитания, которая, однако, не позволяет человеку быть сверхъестественным существом, создавать новое естество. Главная проблема, как быть существом сверхъестественным, не становясь при этом существом противоестественным? На протяжении веков до эпохи модерна люди отвечали на этот вопрос очень просто: труд был сезонным. Причём сезонным был не только сельский труд, но и любой другой. Был, например, сезон для войн, который заканчивался зимой, и крайне редко эта сезонность нарушалась. Таким образом, такой ужас, как мировая война, просто невозможен в естественных условиях труда и жизни. В мировой затяжной войне военные действия должны продолжаться рутинно и непрерывно. Невозможной становится и ядерная война, поскольку ядерный удар всегда в качестве мишени нацелен в первую очередь на большие города. А если в городах никто не проживает на постоянной основе, геноцид будет просто невозможен.
Тем не менее, во втором сценарии машины так же обладают автономией и нуждаются в человеке только временя от времени. Но это уже другие технологии, это квантовые боикомпьютеры. По сути, не цифровые, и не аналоговые. Такие технологии уже есть в наше время. Искусственная нейронная сеть может при необходимости переключаться из одного режима в другой: из цифрового в аналоговый и обратно. В цифровом режиме они совершенно автономны, а в аналоговом нуждаются в человеческом мышлении, которое является уже полностью аналоговым по преимуществу. Города если и будут иметь население на постоянной основе, то крайне небольшое, в целом же населяться они будут только в рабочий сезон. Безусловно, эти два грядущих сценария будущего будут иметь ещё и промежуточные положение, объединяющие меж собой зависимость и непосредственность. Неизбежны конфликты между машинным миром посредственности и миром непосредственности, которые и будут определять всю дальнейшую историю развития человеческих обществ. При этом полная победа непосредственности окончательно сделает всех посредственностями, поэтому непосредственность никогда не будет заинтересована в полной победе, в то время как посредственность будет стремиться к тотальности и полному поглощению своего врага.