— Я что же, один буду сопровождать леди… заключённую?
— Это было бы так непристойно: мы, вдвоём, наедине… — забормотала Туригутта. Ларат закатил глаза:
— Только не эту «леди»! Подождём какого-нибудь везучего путешественника или экипажа. В Полесье есть несколько дворянских вилл. Иногда по этой дороге проезжают господа при звонкой стали.
Ждать им пришлось почти сутки. Левр успел вновь обрядиться в латы — конечно, турнирное облачение было исключено, но он гораздо увереннее чувствовал себя, одетый в стальной нагрудник, поножи и оплечье. Движения это утяжеляло, но всё же ему становилось спокойнее, особенно когда он ловил на себе взгляды каторжан. Юноша не представлял себе, как выживает на своём месте стража.
Ларат выглядел в своей варёной коже так, словно давно обрёл бессмертие. Он спокойно раздавал пинки заключённым, будто убеждённый, что ни один из них никогда ему не отомстит или хотя бы не попытается. Впрочем, вряд ли кто-то из них имел шанс освободиться с каторги живым.
Подумав об этом, Левр обратил пристальное внимание на необычно притихшую Туригутту. Воительница явно думала о чём-то в схожем направлении. При появлении у перекрёстка всадников она подскочила первой, опередив даже Ларата. Тот, сдвинув на нос шляпу, отправился договариваться. Его исчезающая в тумане, поднимавшемся от реки, фигура показалась Левру потусторонним призраком. Но возвращался Ларат из тумана бодрым шагом с широчайшей ухмылкой:
— Подъём, ленивые засранцы! Бог пощадил тебя, мальчик: эти добрые братья-волки как раз направляются к ставке мастер-лорда, руководящего каменоломней. Ты пойдёшь с ними.
— Пойду?
— Лошадь я тебе не дам! — категорично отмахнулся конвоир. — Несколько дней уж как-нибудь выдержат твои длинные ноги. Сапоги хоть твои собственные? Значит, так… — Он понизил голос, поманил юношу в сторону. — …по всем правилам я должен отправиться с тобой. Но эти славные господа в кандалах — да не пялься, дурень! — никак не могут быть доверены толпе наёмников. За одной потаскухой ты уж присмотришь.
— Мастер войны Туригутта… — начал было Левр, не вовремя поддаваясь пробудившемуся рыцарству, и Ларат прервал его вновь:
— Знаю, знаю, не потаскуха! Бедный ты парень… — Он опустил голову, заломил поля шляпы. — …как раз один мастер войны заплатил мне, чтобы эту сестру-мастера я отправил на каторгу.
— Её враг? — тихо спросил Левр. Страж хохотнул:
— Её самый хороший друг. У них вышла размолвка, но Мирный Ниротиль не бросает друзей и в ссоре.
— Ты тоже служил ему?
Ларат кашлянул, отводя глаза. Затем вновь хлопнул Левра по плечу.
— Тебя бы в Элдойр лет пятнадцать назад, мальчик. Вот там таких, как ты, мы хоронили первыми. Что ты смотришь, как будто уже примеряешь меня к этой своей книжице?
— Это тептар, — уязвлённо вставил Левр, — личный кодекс воина, молитвенник…
— Развели церемоний! В моё время мы учились писать и знать наизусть три вещи: Божью молитву, присягу и имена: своё да командира. Бумаги у нас не было. А иногда и чернил.
— И… как же…
Ларат снял свою шляпу и вывернул поля. С годами надписи почти стёрлись, но заметно было, что их регулярно обновляли.
— Да вот же. Кто на чём. На сапогах с внутренней стороны сначала писали, потом решили, непочтительно, и переходили они от мертвяков, стали путаться. Да и имён особо не спрашивал никто. Приедешь в город и даже не ищешь земляков: все свои, где сел — там стол накрыт, где упал — там и спишь. Братья молятся, бряцают оружием, и везде всё задарма. Благодать, одним словом. А ведь война была. А нынче что?
Левру было над чем задуматься. Невольно взгляд его возвращался вновь и вновь к Туригутте Чернобурке. Стала бы она рассказывать о минувших днях или принялась бы пошло отшучиваться, ничем не выдавая своего опыта?
— Так ты иди смирно с братьями-волками, — наставлял Ларат юношу на прощание, — возьми пару серебряных ногат — спрячь поглубже! Не стесняйся их спросить о чём, ребята они добрые. Но особо не вверяйся. Будешь справлять нужду — красотку бери с собой. Вообще не спускай с неё глаз. Не выпускай верёвки из рук. На ночь замотаешь цепь вокруг дерева и замкнёшь. Понял?
— Понял, — послушно кивнул Левр. Ларат наклонился ближе, нахлобучивая шляпу обратно.
— И ни за что, ни при каких обстоятельствах не снимай с неё кандалы! Ключ вручишь лично мастер-лорду, когда доберётесь. Возьми письмо, это ему…
…Цикады, свиристящие в кустах, не смолкали даже от взрывов хохота северян, расположившихся на ночлег рядом с экипажем, которого в утреннем тумане Левр и не рассмотрел. Кафтаны на оборотнях были дорогие, сапоги — новые. Сытые и весёлые, северяне щедро оделили молодого рыцаря угощением, без напоминаний принесли ужин и одеяло и явили всю широту гостеприимства волчьей души.
Перепало и пленнице. Памятуя о приказе Ларата, юноша не выпустил верёвку из рук ни на секунду, вынужденный краснеть, сопровождая воительницу в кусты, и, что ещё хуже, вынужденный созерцать её нарочито неторопливую возню с одеждой.
Она так и оставалась молчалива. Впервые подала голос уже вечером — ухали совы в светлом лесу, оборотни развлекались беседами и шутливой борьбой у костра, шумно сватали одному из приятелей чью-то сестру или дочь — и вдруг Туригутта выдала, глядя перед собой в прозрачный ночной воздух:
— Тебе лучше приковать меня сейчас, пока ты не заснул.
Это было неожиданно.
— Почему же?
— Если ты не сделаешь этого, я сбегу.
А это — прямо и откровенно. Тёмные глаза воительницы блестели в темноте. Левр поднялся с места, очень осторожно подошёл к Чернобурке и вытянул цепь на всю длину. Замок был там. Он поколебался мгновение. Возможно, ему следовало позвать на помощь?
«Этого ещё не хватало, — разозлился юноша на себя, — верить этой сумасшедшей, когда она в очередной раз пытается посмеяться надо мной!»
— Ты не сможешь, — ответил он и сел на прежнее место. Цепь осталась у него в руках. Туригутта беспечно пожала плечами.
— Ты был предупреждён.
Левр был выше женщины и определённо сильнее, но наедине, без посредничества едких комментариев Ларата, он отчего-то чувствовал такое же напряжение, как если бы перед ним восседал живой дракон. Возможно, дракона он опасался бы меньше. И, что точно знал юноша, Туригутта могла с лёгкостью учуять его страх.
— Думаешь, не сбегу? — Она улыбнулась: блеснули два золотых зуба справа. — Думаешь, ты сильнее? Попробуй. Даже босая, я тебя отпинаю… ну же. Или ты недостаточно смелый?
— Я умный, — выпалил Левр, неосознанно дёргая её цепь. — Я и пробовать не стану.
— Что-то такое есть в тебе небезнадёжное, что-то есть, — кивнула женщина, запрокинула голову и тяжело вздохнула, — но попытаться стоило. И что такой умник делает по эту сторону Велды, в Полесье, вместо того, чтобы наслаждаться победой и девичьими вздохами вслед, а если повезёт, то и чем-то большим? А, Мотылёк?
Левр отчаянно краснел. Он в самом деле рисовал на предыдущем привале в тептаре, прикидывая, возможно ли изобразить эребского рогача на щите в качестве герба. Ему следовало догадаться, что воительница обратит внимание.
— Меня зовут Левр из Флейи. Я всего лишь прохожу испытание эскорт-ученика…
— Ух, золотце. Если я тебя поцелую там, куда тебе хочется, развлечёшь меня схваткой?
— Молчи, — буркнул юноша, краснея. Но Туригутта не умолкла.
— Чтобы я молчала, ты говори. Нечего сказать? Так я продолжу… но мне нужно имя.
— Какое имя? — запнулся Левр, вынужденный взглянуть на свою пленницу. Она состроила гримасу и стрельнула в его сторону нарочито кокетливым взором:
— Имя твоей зазнобы, конечно. Что ж, она будет Прекрасной Дамой, пускай. Ты, конечно, совершаешь сей подвиг ради неё — нахер сказки о званиях, если ты не слабоумный, ты знаешь, как получают воинские пояса, для этого не нужно подвигов, и от любых испытаний можно откупиться. Но ты не похож на того, кто отправился бы в подобное путешествие ради денег — да и какие деньги, если сам всё ещё вне звания! Слава же тебя точно не интересует — в чём слава сопровождать женщину в ссылку? — Мятежная полководица возвела глаза к небу. — Ни золотых копий, ни наград.