— Откуда тебе знать? И почему ты не можешь молчать? — буркнул Левр, угрюмо глядя под ноги, не переставая сжимать цепь.
— Я уверена, что поболтать мне ещё очень не вскорости представится случай. Ты, конечно, не самый одарённый собеседник, но, как говорят в Руге, когда нет печёных куропаток, на свадьбу радуются саранче.
«Меня сейчас стошнит», — Левр постарался изгнать из мыслей образ запекаемой саранчи, о предполагаемом вкусе которой не имел никакого представления. Туригутта с очевидным развлечением наблюдала его отвращение. Её пристальные, немигающие круглые карие глаза напоминали взгляды ручных рысей, которых привозили с севера Загорья как диковинки. Юноша опустил голову. Вспыхивающий румянец он чувствовал каждой порой на коже.
— Я плохо сплю, если на ночь глядя ни с кем не покувыркаюсь, — вновь завела свои шуточки женщина, покашливая. — Ты не выспишься, если я всю ночь буду скрежетать зубами и стонать у тебя над ухом. Сделай милость, хоть одну руку мне освободи, раз уж ты такой блюститель нравственности. Или будь настоящим братом пленной сестре — одолжи свою…
Левр сжал зубы почти до боли. У костра раздался очередной взрыв волчьего хохота — с подвыванием и тявканьем. Северяне веселились.
— Ты говоришь на сурте, Мотылёк? — вновь заговорила воительница. — Я вот говорю немного. Но я не рискну пойти к этим милым мужчинам, чтобы развлечься… — Она принялась стягивать обеими руками штаны, виляя бёдрами.
— Да сколько ж можно… — подскочил Левр, и в следующую же секунду встретился затылком с землёй, запутавшись ногами в невесть откуда взявшейся под ними цепи.
Он сам не понял, как она умудрилась перехватить скованными руками его руки, как — бросить его на землю, с лёгкостью оседлать и закинуть цепь ему на шею. В несколько тычков наугад пленница нашла слабое место у ворота доспехов. В глазах у Левра потемнело, он из последних сил успел дёрнуть ногой, надеясь привлечь внимание костровых шумом.
Он не знал, насколько это удалось. Воздуха становилось в груди всё меньше, а хватка на горле не ослабевала.
Если бы мастер-лорд Мархильт видел его беспомощные лягушачьи судороги!
***
— Тревога! В оборону! — раздался резкий окрик от костра северян, и Тури перекатилась со спины, оседлав идиота-рыцаря и со всей силы затягивая цепь вокруг его горла.
Ей пришлось нелегко. Мальчик не сдался с первой подсечки. Ясно было, что он не имел ни малейшего представления о том, как противостоять удушению, и делал именно то, что сделал бы любой неопытный юнец: схватился за цепь и попытался сбросить воительницу. Это было бесполезно: она крепко обхватила его бока ногами. Ещё чуть-чуть надавить и потянуть вверх — будь он ниже ростом, у неё это уже получилось бы, может быть, она просто ослабла без нормальной еды и тренировок…
— Что, не особо спасают доспехи? — она прошипела это сквозь зубы, но в следующую секунду юноша внезапно перехватил её правую руку и сжал в своей, впиваясь как раз туда, где когда-то был мизинец.
Запястье само собой ослабло. Вряд ли он сделал это осознанно…
В следующую секунду её оттаскивали двое дюжих северян, не особо церемонясь. Она отбросила одного и вполне могла бы справиться со вторым — будь у неё свободны хотя бы ноги. Этого не произошло, и спустя миг она была опрокинута на землю, а тот оборотень, которого оттолкнула, слегка пнул женщину в отместку.
Юноша уже стоял на ногах, краснея. Цепь из рук он, тем не менее, не выпустил.
— Не похоже, что ты и твоя подружка наслаждались своей игрой, парень, — с лёгким акцентом высказался один из тех, что держали её. Тури скрипнула зубами.
— Женщина часто раскрывает свой рот не по делу, — добавил другой, — двинь ей по зубам, а не устраивай сраное побоище в ночи!
— Никакой битвы. Она получила своё и будет тихой, — ответил Мотылёк. Тури недоверчиво скосила глаза в его сторону.
На сей раз пришлось прикусить язык; с северянами шутки были плохи. Она невольно трепетала всем телом, возвращаясь в состояние готовности: вот сейчас, сейчас снова придётся переживать то незабытое гадливое чувство, опять кто-то будет бить её, унижать, потом — вторгаться в её тело, и будет боль, и надо будет опять терпеть, но…
— Отпустите её. Я думаю, мне стоит привязать женщину покрепче и заткнуть ей рот, чтобы она не досаждала вам больше.
Мотылёк просто не мог звучать настолько уверенно. Туригутта открыла рот, едва продумав, что и как именно она ответит, и тут же юноша дёрнул её цепь на себя.
— Давай, малец, не шуми, — пробасил северянин в красном кафтане с уловимым сомнением, — будешь развлекаться с ней, предупреди, чтобы мы не волновались.
Чуть взъерошенный, Мотылёк отволок её к ближайшей кривой берёзе и старательно обмотал цепь вокруг. Только после того, как на ней щёлкнул замок, он выдохнул и рухнул у дерева, опираясь на него спиной.
— Не делай так больше, — строго проговорил он тоном занудного проповедника, несколько гундося; кажется, Тури разбила ему нос во время отчаянной попытки побега.
— А то что? Боишься, в другой раз твои приятели не придут на помощь?
— Ты меня не одолеешь. — Он выглядел позабавленным.
Возможно, он всё-таки иногда поддавался порывам, потому что поднялся на ноги и навис над ней, гордо задрав гладкий подбородок и расправив плечи.
— Ты ниже. Ты слабее.
— Я только что тебя почти задушила.
— Это был подлый обман!
— Я никогда не была из благородных леди-мастеров, да и вокруг не вижу судейских трибун. Где моё копье и щит с гербом? — Она кашлянула. — Где мои грёбаные герольды? И заметь, я предупредила, что попытаюсь; ты не умеешь ценить широкие жесты. Так вымирает рыцарство!
Как она и подозревала, это сработало. Правда, совершенно противоположным образом. Мальчик просто отошёл назад, затем демонстративно достал из перчатки ключ и показал его Тури, после чего спрятал обратно. И преспокойно улёгся спать. На достаточном расстоянии, чтобы она не могла его достать. Она попробовала, тем не менее.
Безуспешно. Туригутта проклинала его всю холодную ночь до утра: она не могла уснуть, прикованная к дереву. Впрочем, первая неудачная попытка побега не означала, что она перестанет пытаться.
Наутро Мотылёк был задумчив и ещё более обычного отстранен. Тури сосредоточилась на самом внимательном изучении его повадок: её цепь по-прежнему была в его руках, и держал он её достаточно крепко.
— Как вы это сделали вчера? — вдруг спросил он её с уважительной интонацией, пока неторопливые северяне лениво собирали свои пожитки и запрягали экипаж. — С первого раза?
— Что? Свалила тебя наземь? — Она хмыкнула. — Ты наконец-то снизошёл до того, чтобы задавать вопросы?
— Как? — упрямо спросил юноша, избегая взгляда ей в лицо. Тури сделала вид, что не слышит, вздёрнула нос.
— Если юный рыцарь заметил, на ногах и руках у меня цепи. Сними их с меня, и я научу тебя всему, что захочешь.
Юноша фыркнул, игнорируя её подначки. Тури, однако, не намерена была терять возможность договориться с ним.
— Или так… — Подумав, она вытянула ногу вперёд. — Добудь мне обувь — и я буду в твоём распоряжении, пока мы не доберёмся до места. Всё-таки не хочется лишиться ног слишком уж быстро.
Она постаралась вновь не думать о том, что рано или поздно нечто подобное её обязательно ждёт на каменоломнях. Подозрительный взгляд был ей ответом на просьбу. Тури молилась, чтобы юноша не задумался о том, что кандалы с ног придётся снять, если она должна будет надеть сапоги. Хотя скорее ей достались бы верёвочные сандалии. Однако, когда он отправился к костру северян, вернулся юноша с пустыми руками.
Она была почти рада отказать ему, но вместо этого он начал разуваться сам.
— Я могу один день идти босиком, — произнёс юный рыцарь, — я действительно хочу, чтобы вы чему-нибудь меня научили, сестра-мастер.