Поскольку основными проблемами для этих представлений, которые я готов признать гипотетическими — являются недостаточность и недостоверность источников, мне хотелось бы проанализировать некоторые дополнительные свидетельства, которые не были рассмотрены в моем уже упоминавшемся исследовании. Хотя нам известно, что манихейские миссионеры Адда и Паттик достигли Египта задолго до конца третьего столетия, мы не знаем точно дат и путей. Проникли первые манихейские миссионеры в Египет как сироязычные купцы, через порты Красного моря и Фиваиду (Гипсель, 7 км. К югу от Ликополя, упомянут Епифанием как место зарождения египетского манихейства) или же с севера? Мишель Тардье недавно доказывал, что Адда и Паттик достигли Египта вместе с армией Зенобии в 270 году[13]. Конечно, вдова Одената, чья сестра Нафша известна нам как обратившаяся в манихейство, находясь на троне Пальмиры, предприняла неудачную попытку завоевания Египта. Богатая Пальмира/Тадмор, важнейший торговый центр в Сирии, кажется одной из первых целей манихейской миссии[14]. Но не найдено ни одного свидетельства, подтверждающего догадку Тардье. В любом случае, вероятно, что манихейские миссионеры — которые, конечно, вопреки инсинуациям рескрипта Диоклетиана, не были “пятой колонной” персов — принадлежали арамейской культуре. Несколько сирийских документов были найдены среди коптской Манихаики, открытой в Фаюме. Кельнский манихейский кодекс был переведен с арамейского, языка, на котором были первоначально написаны и оригиналы коптских манихейских текстов. Главный вопрос, связанный с египетским манихейством, это вопрос языка, или скорее, языков: можем ли мы предположить, что ранние наставники манихейства были двух-или даже трехъязычными, что они говорили по-коптски так же хорошо, как по-гречески, подобно аскету - “энкратиту” Иераксу? Следует отметить, что упоминание Иеракса в византийской формуле отречения привело некоторых исследователей к спекуляциям о возможных отношениях Иеракса с манихеями[15]. Конечно, Codex Theodosianus (XVI.5.7) упоминает “энкратитов” как один из псевдонимов, использовавшихся скрытыми манихеями. Другими словами, были ли сохранившиеся на коптском манихейские тексты переведены на этот язык при первом поколении египетских манихеев или позднее, когда предполагаемые читатели уже не понимали по-гречески? Я не могу ответить на этот вопрос. Могу лишь указать, что и арамейские, и египетские имена содержатся в коптской Книге Псалмов, часть которых, Psalmoi Sarakōtōn (“Псалмы Странников”, как убедительно показал П. Нагель[16]) явно имели свое первоначальное Sitz im Leben в группах странствующих аскетов — явлении, параллельном раннему сирийскому монашеству.
Сам факт, что бродяжничество могло быть одной из первоначальных жизненных форм манихейских избранников, не означает, что их аскетизм не мог найти для себя более оседлого выражения. Помимо прочего, у нас есть ясные свидетельства о высокоорганизованных формах общежительного монашества в восточном манихействе, в Туркестане и Китае (где находится единственный археологически засвидетельствованный монастырь). На Западе есть литературное свидетельство. Августин, хотя и не использует терминов monachus или monasterium, упоминает манихейских sanctimoniales (= electae), говорит о domus, и рассказывает о недолгой попытке нескольких манихеев основать религиозную общину в Риме. Многие члены, пытавшиеся жить по правилам Мани, не смогли выдержать их строгости, а оставшиеся ссорились, пока община не распалась[17]. Это свидетельство о манихеях, пытавшихся развить коллективные формы аскетической жизни, подтверждается законом Феодосия от 382 года, осуждающим к смерти всех избранников, живущих общиной (Cod. Theod. XVI.5.9).
Очевидно, манихейское монашество не могло процветать при таком суровом законодательстве, и вскоре избранники были вынуждены прятаться — под рясами христианских монахов. Это не было новостью. Согласно Хронике Сеерта, манихеи выдавали себя за христиан уже во время гонений Бахрама II (в 276 году убившего Мани). Как следствие, шах, поначалу благосклонный к христианам, начал преследовать и их[18]. Различные свидетельства отражают это же явление в Римской империи. Папы Григорий Ι и Григорий ΙΙ были вынуждены публиковать предупреждения против принятия без исследования приезжавших в Италию африканских священников, поскольку на самом деле они могли оказаться манихеями[19]. Конечно, особенно широко это явление было распространено в Северной Африке. Августин упоминает случай, когда в его собственной епархии католический sanctimonialis исповедовал себя манихейским катехуменом[20]. В другом месте он рассказывает, что о некий Викторин, пожилой человек и один из субдиаконов, оказался манихейским auditor в течение многих лет, изучавшим манихейское учение одновременно со своей карьерой в церкви[21].