Дима Сандманн
МАНИПУЛЯТОР
ЧАСТЬ I
Господь не выдаст, свинья не съест.
Ничто так не взрослит, как предательство.
ГЛАВА 1
— Рамзеееес!!! — заорал мой мобильник. — Рамзееес!!! Блять!! Здарооова, чувааак!!
Это Вова. Он всегда орет как потерпевший. И матершинник страшный. С обеими привычками бороться бесполезно. Второй раз ругаться матом я научился именно от Вовки. Он же тоже бывший военный. А в армии не матерятся, там, как известно, так разговаривают. Оставив армию, я практически победил эту дурную привычку. Но…
— Блять, Вов! У меня ухо щас отвалится от твоих воплей! — улыбнулся я, зная причину звонка, чуть отодвинул телефон от уха. — Здарова, балда!
— Блять, Рамзес, прости! — запнулся Вовка, понизил громкость, захыхыкал от неловкости. — Рамзес, ну этааа… Чооо…, идем сегодня в «Небеса»!?
Вовка сознательно коверкает слова и затягивает гласные, говорит «здарооова» и «чооо», имитируя дешевый криминальный сленг. Получается смешно, Вовка всегда забавно кривляется.
— Идем, конечно, что за вопрос, Владимир? — подыграл я серьезным тоном. — Как обычно в десять у гостиницы.
— Ну всеее! Атличнааа! Давааай! Пакааа! — еще сильнее затянул гласные он, и мы простились до десяти вечера.
На календаре было 29 апреля 2005 года, пятница. Но это не важно. Мы с Вовкой были заядлыми тусовщиками и зависали в клубах пять дней в неделю. Так уж вышло, а так всегда выходит, что в какой-то момент жизни Судьба сводит нужных друг другу людей. Мы с Вовкой оказались взаимно нужными по двум причинам: работа и холостяцкая жизнь. Я не был женат, а Вовка недавно развелся. Я помню его бывшую жену, кстати, очень привлекательную девушку — больше трех лет назад я случайно встретил их вместе на загородном пляже, к тому времени мы с Вовкой уже пересеклись по работе и плотно сотрудничали. Я был на машине, а они пешком. В тот раз я подвез парочку с пляжа до центра города. После Вовка признался, старательно борясь с приступом ревности, что я понравился его жене — она назвала меня симпатичным парнем. Меня ситуация лишь позабавила, я не имел привычки заглядываться на несвободных женщин. Вовка же, как все неуверенные с женщинами мужчины, действовал от противного — постоянно храбрился и разыгрывал из себя мачо. Хотя, какой он мачо!? Приземистый, около метра семидесяти, коренастый, покрытый волосами везде, даже по всей спине, с пузиком, с бульдожьей челюстью, с холодно-серыми цепкими и глубоко посаженными хищными глазками. Разговаривал он очень громко. Мой отец сказал как-то много позже, что это деревенская привычка — разговаривать громко. И в городе она сразу бросается в глаза. В силу врожденной эмоциональности, любой громкий рассказ Вовки превращался через минуту в матерный ор. Окружающие начинали на нас коситься, мне становилось неудобно, я заливался стыдливой краской и одергивал друга. Вовка утихал на пару минут, но природа брала свое, и все повторялось с нескончаемой регулярностью. Вообще, людей, которые не сквернословят — единицы. Таким надо сразу памятник ставить. Моему отцу в первую очередь — он вообще не матерился, никогда. А ведь он в армии отбарабанил больше четверти века! Так вот.
Вовку после армии повторно я встретил года три назад. Мы с ним служили вместе, но в разных подразделениях и лично знакомы не были. А тут заехали как-то с отцом на одну из оптовых баз. Зашел я в кабинет коммерческих директоров, а там лицо знакомое сидит. И Вовка тоже меня сразу признал. Мы разговорились уже на улице, пожали друг другу руки, обрадовались встрече — бывшие сослуживцы как-никак. На удачу, Вовка оказался замом коммерческого директора по бытовой химии оптовой базы «Пеликан». Его начальник, Андрей Петрович — крупный высокий мужик с красным от употребления алкоголя лицом и водянистыми безразличными ко всему глазами, намекнул через Вовку о пяти процентах, какие мы должны будем платить с оборота ежемесячно, если хотим продавать свой товар в «Пеликане». Безальтернативное предложение — мы с отцом согласились тут же. Дальше все коммерческие вопросы решились быстро, и уже на следующий день мы завезли в «Пеликан» на реализацию первую партию. Несмотря на то, что «Пеликан» был продовольственной оптовой базой с долей опта бытовой химии не более десятой части в обороте и подавал первые признаки к увяданию, мы вскоре добились неплохих продаж своего товара — под триста тысяч в месяц.
И тут Вовка развелся с женой. Честно говоря, они никогда и не смотрелись как пара. Любви там точно не было, а лишь проза жизни — Вовка познакомился с будущей женой в армии на дискотеке, они поженились как все и развелись как все, но без детей. Вовка снял поблизости от работы однокомнатную квартирку и предался прелестям холостяцкой жизни. Бабник он жуткий, причем сальный бабник. Ну, знаете, это когда восприятие женщин выливается лишь в пошловатые неприятные шуточки и такие же разговоры. В Вовке сидела обида. Если упростить, то весь смысл его жизни сводился к четырем вещам: деньги, женщины, охота и камуфляж. Именно в таком порядке. Весь световой день Вовка метался на работе как чумной с взъерошенными волосами и думал, как бы заработать побольше денег. Причем понятие «заработать» у него включало в себя разные способы, спиздить — тоже означало «заработать». Преимущественно в этом направлении и прикладывал Вовка всю свою могучую энергию. Попутно, он успевал держать в поле зрения всех нравящихся женщин и одаривать их флюидами своих желаний. Охота — третья страсть Вовки, о ней он мог говорить часами. Каждый отпуск Вовка катался к родителям в Псков, лазил там с ружьем по полям и лесам, о чем после с упоением рассказывал всем подряд в течение нескольких месяцев. Патологическая страсть к камуфляжу меня несколько удивляла, но хоть как-то следовала из любви к охоте. Все, что носило на себе рисунок камуфляжа, Вовка находил прекрасным. Если он видел одежду с рисунком камуфляжа, то урчал от восторга и покупал. Шкаф Вовки всегда был забит камуфлированным тряпьем, но в повседневной жизни такое он почти не носил — тряпье дожидалось сезона охоты. Одевался Вовка безвкусно, немного неряшливо и по-простецки; ходил широко, по-медвежьи переваливаясь с ноги на ногу, стаптывая обувь внутрь.
Я подъехал к месту встречи на большом старом и дребезжащем рейсовом автобусе. Сквозь стекло увидел Вовку, тот косолапо расхаживал по тротуару и чесал в затылке.
— Здарова! — выпалил Вовка и со всего маху вложил свою пятерню в мою ладонь, крепко сжал. Руки у него из натруженных, пальцы короткие и негибкие. Поэтому Вовка всегда растопыривает их перед рукопожатием, рука становится похожа на краба.
— Привет, балда! Какие дела!? — грубовато, в нашей манере общения, ответил я.
— Да вот, блять, весь день на работе ломал голову, как бабки заработать! — взлохматил голову Вовка. — Всю голову, нахуй, сломал! Нихуя не придумал!
Я засмеялся, мы неспешно побрели через дорогу на «зеленый». Стоял прекрасный теплый вечер, уже стемнело, молодежь группками активно стекалась к ночным клубам.
— О! Эдик стоит, — махнул я рукой в сторону стоящих через дорогу «бомбил».
— Ну, вообще нормально! Поедем на Эдике пьяные домой! — громко засмеялся Вовка, изобразил тут же себя пьяного, зашатался, икнул пару раз для убедительности.
Эдик — молодой парень лет двадцати двух, невысокий сухощавый сутулый брюнет, студент последнего курса строительного института. Привлекательный лицом, он выглядел бы лучше, если б не курил, не сидел постоянно скрюченным за рулем и занимался спортом. У Эдика была белая вазовская «семерка». Машины — его настоящая страсть. Пытаясь усовершенствовать, он постоянно ковырялся в своей. Задние фонари «семерки» — два ярких красных круга, светились сквозь прямоугольный пластик, словно ракетные дюзы. Все, что могло светиться в салоне, приглушенно источало тот же красный цвет. Акустика не отставала — если Эдик врубал «Раммштайн», звук разлетался метров на сто, в машине в это время начинался красный акустический ад.
Вторая страсть Эдика — женщины. Никогда бы не подумал, что такой мелкий и щуплый тип, может оказаться столь заядлым ходоком по женщинам. Эдика выдавал взгляд — он всегда становился масляным при виде любой девушки или женщины. Со своей девушкой у Эдика были постоянные напряги. Они, то ссорились, то сходились. Я пару раз видел ее — тощая как палка, с кривой фигурой, девушка была безнадежно тупа и некрасива лицом. Что он в ней нашел? Загадка из загадок. Видимо поэтому, свои отношения с ней, Эдик настойчиво компенсировал сношениями с другими женщинами. Познакомились мы с Эдиком с год назад. Я, как обычно, вышел ночью из клуба в серьезном подпитии и петляющим шагом направился в сторону гостиницы, где всегда стояли «бомбилы». В клубе я пропил все до копейки, о чем честно предупредил первого же извозчика. Я сказал, что расплачусь на месте, взяв деньги дома. Таким способом «бомбил» часто кидали на деньги, и из всех везти меня согласился лишь Эдик. С тех пор проблем с такси после клуба у меня не возникало. Я звонил Эдику, тот забирал меня из любого места и в любом состоянии. Иногда вёз в долг, но не часто. Я не злоупотреблял его кредитом. Эдик, будучи студентом, в деньгах нуждался постоянно. А с появлением Вовки, работы Эдику добавилось — вместо одного пьяного тусовщика, он стал развозить по домам двоих.