— Юр, да ты чё? Серьезно, что ли!? — обомлел я.
— А чё? — подобрался сразу тот и уставился на меня.
— Да люди тут в драку за нее, а ты отказался! Это ж золотое дно! Только успевай привозить! Отрывают с руками за деньги! С «Балтикой» летом частенько перебои!
— Да я то, откуда знаю, как она продается!? Ты вот пока мне не сказал, я и не знал!
У меня внутри начался коммерческий зуд. Он всегда случается, когда я вижу возможность. Я задумался и с минуту чертил первым попавшимся в руку камешком неосознанную бессмыслицу на асфальте. Ротвейлер, уставший, но довольный, с покрышкой на шее медленно трусил обратно. Шавка семенила следом.
— А ты можешь узнать заново все у них там, на заводе? — произнес я.
— Могу, какие проблемы. Они и в прошлый раз говорили, давай мы тебе вагон отправим, а ты продавай! — понесло слегка Юру, он заметно загорелся идеей. Юра обладал одним очень сильным качеством, которое компенсировало многие его недостатки — мощной животной энергией, эдакой бычьей упертостью. Многие «умные» не могут достичь успехов в бизнесе именно по отсутствию такой энергетики. Настойчивость решает многое, если не все.
— Хорошо, ты узнай тогда все условия, какие они нам могут дать наилучшие. Реализация, понятно, там невозможна, но нужна максимальная отсрочка и чтоб товар давали без денег. Если это прокатит, то считай все в шоколаде. Мы могли бы объединиться и хорошо заработать! — старался я говорить как можно спокойнее и медленнее, ощущая в груди гулкие удары предчувствия. Загораясь идеей, я всегда начинал тараторить, что плохо.
Я знал это, понимал, что всегда надо сохранять хладнокровие. В делах суетливость лишь помеха. Но в то время у меня еще не получалось.
Юра пообещал все узнать. Я встал, только тут заметив, как сильно затекли ноги.
Мы распрощались. Юра энергично сжал мою руку, завалился в «мерс», резко на нем развернулся и с пробуксовкой погнал к выезду, подняв столб пыли. Я подошел к «двойке» и через заднюю дверь принялся вынимать пустые ящики. Подошел отец. Я пересказал ему разговор с Юрой. Отец тут же оживился, закурил. Остаток дня мы проработали в бурных обсуждениях замаячивших перспектив.
Через пару дней серебристый «мерс» подлетел к складам, из него энергично вылез цветущий Юра. На дворе стояли самые первые теплые дни сентября. Юра сходу огорошил меня и отца новостью — он уже договорился с кем-то из руководства «Балтики» о встрече через пару недель, тот человек находился по рабочим делам на Кавказе и на обратном пути в Питер планировал заехать к нам.
Но фантастическому варианту не суждено было сбыться. В тот год в первой половине сентября произошли трагические взрывы домов в России. Последний взрыв случился в Волгодонске 16 сентября 1999 года. После него всю трассу «М4» южнее нашего города перекрыли и стали досматривать все автомобили, ехавшие на север. Нужный нам человек потерял в этих событиях время, не смог автомобилем добраться до нашего города и вылетел самолетом сразу в Питер. Встреча не состоялась. Я, помнится, жутко расстроился.
Юра тоже сразу потух и вновь стал здороваться нехотя. Некоторое время я и отец пребывали в унылом состоянии, но ежедневная работа быстро привела нас в чувство. Я задумался о реалистическом варианте.
Полупустая база постепенно оживала, арендаторы въезжали один за другим, занимая склады. В глубине базы обосновался оптовый торговец фруктами. Следующий за нашим, огромный склад в шестьсот метров заняла оптовая фирма с бытовой химией. Мы продолжали трудиться, но меня не покидало ощущение подвешенности в неопределенности нашего шаткого бизнеса. Все держалось на разнице цен на сахар и пивную бутылку. Сахар радовал — цена на него медленно, но неуклонно ползла вниз, иногда замирала, поднималась рублей на десять-двадцать, но после снова шла вниз. Мы же отгружали сахар на завод по единой цене в триста восемьдесят рублей за мешок. Чем ниже становилась цена на сахар в нашем городе, тем больше мы зарабатывали. Так мы просуществовали до середины осени. И тут объявился конкурент. В один из дней я привычно зашел в торговый зал оптовой базы и увидел на витрине незнакомую бутылку «Жигулевского» пива. Наше всегда было самым дешевым, а тут новое и на пять копеек дешевле Елецкого. Я вгляделся в этикетку, произведено на консервном заводе в селе Липецкой области. «На консервном заводе варят пиво?» И тут я заволновался всерьез, увидев срок годности нового пива — месяц! На этикетке под названием значилось «пастеризованное». «Откуда в такой дыре оборудование для пастеризации пива?» Ситуация, показавшаяся сначала щекотливой, через два дня выявила настоящую угрозу. Сельское «Жигулевское», появившись лишь на трех самых крупных городских оптовых базах, тут же свело наши продажи там почти к нулю. Пока мы пребывали с отцом в задумчивости и вывозили с оптовых баз свой просроченный товар, сельское пиво, испортив нам неделю торговли, продалось и исчезло. Все вернулось в прежнее русло… и через месяц вновь повторилось. Уже на пяти базах появились буквально горы сельского пива. Я ходил по складам, подсчитывал количество привезенных ящиков — пятьдесят, восемьдесят — куда столько, если мы за раз привозили по десять-пятнадцать от силы? Как я не крутил в голове всевозможные варианты, выходило одно — поставщик сельского пива был или недалекого ума или новичок в пивном деле. С хаотичными поставками дешевого пива надо было что-то делать.